Наследник из прошлого. Елена Львова

времени, – качает головой доктор и недовольно поджимает губы.

      – И все-таки, – настаиваю, отказываясь принимать такое важное решение второпях.

      – Ну хорошо, – сдается он и поднимается на ноги. – До вечера думайте. Потом будем готовиться к операции.

      – На когда?

      – Думаю, завтра-послезавтра.

      – Так скоро… – выдыхаю я, окончательно сдуваясь.

      – Тянуть нельзя, это смертельно опасно, – с нажимом поясняет Степан Юрьевич и идет к двери.

      – Я поняла.

      Остаюсь одна и устремляю взгляд в потолок, пытаясь сдержать предательские слезы. Нельзя расклеиваться, только не сейчас. Кроме себя мне не на кого положиться. Надо как-то взять себя в руки и позвонить тете. Пусть приедет, и мы все обсудим. Я не могу принимать такое важное решение в одиночку, ведь от него зависит не только моя жизнь, но и жизнь сына. О нем надо думать в первую очередь…

      ***

      Мыслительные истязания ни к чему не приводят. Как поступить, я так и не решила. Тетя настаивает на операции, а я боюсь. Боюсь не проснуться или еще хуже – остаться овощем. Я почитала в интернете про возможные осложнения, и решиться на такой риск крайне сложно. Головой понимаю, что это единственный правильный выход, но жуткая паника сковывает, мешая принять решение.

      Из коридора слышны какие-то голоса, но о чем они говорят, я не могу понять. Замираю в ожидании врача. Он должен принести на подпись согласие на операцию. Но я еще не готова его подписать. Не могу. Закрываю глаза и тяжело дышу, чтобы поймать хоть какое-то внутреннее равновесие.

      Дверь открывается. Зажмуриваюсь сильнее и сжимаю кулаки так, что ногти болезненно впиваются в кожу.

      – Привет, – вздрагиваю всем телом, слыша голос Сергея, и резко распахиваю глаза.

      – Ты? – шепчу пораженно и спешно отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть шрам на щеке.

      – Не ожидала? – Он подходит ближе и останавливается около моей кровати.

      – Нет, – сухо отвечаю и нервно сглатываю. Его только не хватало для полного счастья.

      – Я хотел извиниться за вчерашнее…

      Я не ослышалась? Сергей Городецкий просит прощения? Недоуменно хлопаю ресницами. Так и подмывает посмотреть на него, но не могу. Этот уродский шрам… Закусываю губу и упрямо гипнотизирую стену перед собой.

      – Я вел себя неподобающе… – продолжает Сергей.

      Его бархатистый голос вибрирует внутри меня и приятным теплом растекается по венам. Нельзя поддаваться его обаянию. Один раз уже обожглась, второй раз на эти грабли наступать не хочу.

      – Это все? – безэмоционально интересуюсь, всем своим видом давая понять, что мне эта беседа не интересна. Хочу лишь одного: чтобы он поскорее ушел и оставил меня в покое.

      – Недостаточно? – хмыкает Сергей и беспардонно опускается на мою кровать, хотя рядом стоит стул.

      Невольно напрягаюсь, но не показываю вида, что меня как-то задевает его поведение.

      – Смотря для чего, – равнодушно пожимаю плечами.

      – Для нормального разговора.

      – Нам не о чем говорить…

      – Ошибаешься, –