Плохие девочки попадают в Рай. Марина Индиви

врезать по этой непроницаемой, самоуверенной, но этого не менее красивой физиономии, что руки сводило.

      – Оставьте себя на память, –  выплюнула я, вылетая из его кабинета.

      Самоуверенный ублюдок. Мудак хренов. Да что он вообще о себе возомнил?!

      – Ди, ты ебнутая! – выдала Ники, когда я вдавила педаль в пол, выворачивая на скоростную полосу шоссе под истеричные сигналы.

      – Сама ты ебнутая, – огрызнулась я.

      – Обязательно было так делать?!

      – По той полосе мы бы еще два года ехали.

      Я бы могла сказать иначе, но у Ники психологическая травма. Она попала в аварию в детстве, провалялась в реанимации хер его знает сколько, чудом выжила, ей заново собирали нос и руку… в общем, наверное, меня должна мучить совесть. Если бы она у меня была.

      – Прости, – буркнула я.

      – Охренеть. Ты головой ударилась?

      – С чего бы?

      – Ди Астахова никогда не извиняется.

      Я бросила на нее скептический взгляд, но продолжить разговор мы не успели. Прямо мне под колеса бросился какой-то дебил на «Лада-Гранте», из соседней полосы. Можно сказать, карму проверил. Я успела ударить по тормозам, сзади меня тоже оказались проворные. В общем, никто никого не поцеловал в жопу только благодаря счастливой случайности. Зато дебил среднестатистического уровня потрепанности жизнью выскочил из своего таза на колесах и устремился ко мне:

      – Ты чего творишь, овца?! Думаешь, тебе все позволено?! Открой дверь! Дверь открой, я сказал! Насосала – так думаешь, все прокатит?!

      Ники закрыла лицо руками.

      А я открыла дверь. Ну он же просил – я открыла, прямо ему в грудь и живот, со всей дури. Силу удара мне тренировал Олег и еще несколько знакомых, так что свалился он прямо к моим ногам на проезжую часть. Из соседних машин уже начали выскакивать люди.

      – Я твой номер запишу! У меня связи в полиции! – захрипело это говорящее чмо.

      Для закрепления воспитательных работ я пнула его по яйцам и сказала:

      – Надеюсь, и в травме тоже. Еще раз ко мне сунешься – сосать будешь сам. Долго, старательно и по кругу. Въехал?!

      Дверью «Порше-Кайен» я снова шандарахнула так, что Ники только головой покачала.

      – Ты чего сегодня такая нервная?

      – Я нормальная.

      – Нормальная она, ага. Тебе уже штрафа четыре придет, как минимум.

      – Не мне, а папочке, эта тачка конечно моя, но типа его. И квартира его. Я вообще живу на свете по доверенности.

      Мы проехали кольцо, только тогда она снова сказала:

      – Опять терки с отцом? Настолько?

      Да если бы.

      Проклятый Шмелёв, чтоб его импотенцией накрыло до конца жизни!

      – Нет. Просто не в настроении.

      – А. Ага. Угу. Понятно.

      – Что тебе вообще понятно? – разозлилась я. Как будто Ники была виновата в том, что Шмелёв – мудак, а я не могу выкинуть его из головы.

      – Просто зная тебя, я вижу две причины твоего состояния. Первая – отец, – Ники загнула свой