Яду, светлейший?. Ольга Романовская

зачем, возвращаю долг. Давеча вы сетовали на то, что оголились в одностороннем порядке, потребовали от меня ответного оголения… Ну вот.

      Он развел руки, видимо, чтобы могла рассмотреть получше.

      Капризно поджала губы:

      – Видно плохо, встаньте уж, светлейший. И ремень расстегните. – Да, я наглая. – Все же мужская и женская грудь неравнозначны.

      То ли инквизитор попался стеснительный, то ли объект хвастовства подкачал, но Линас покачал головой:

      – Мы в расчете, госпожа Томаско.

      Стерев улыбку с лица, он торопливо привел себя в порядок. Еще и зыркнул исподлобья.

      Пожала плечами:

      – Не больно-то хотелось! Наши мужчины в речке голышом купаются, вряд ли вам удалось бы меня чем-то удивить.

      – В этом мы с вами похожи, Аурелия, меня тоже тяжело чем-то удивить. Я прекрасно знаком с женской анатомией.

      Один: один. Вот засранец!

      Залпом допила остывший чай.

      – Полагаю, вы приехали обговорить легенду? Ну, и кто же я: ваша бывшая сокурсница, дочка банкира или наследница древнего, но обедневшего рода?

      – Пока до конца не решил. Для начала мне нужно взглянуть на вашу одежду.

      Нахмурилась:

      – Зачем вам моя одежда?

      А потом догадалась:

      – Это из-за проверяющих? Обыск у неблагонадежной ведьмы провести хотите? Увы и ах, запрещенные ингредиенты в чулках не прячу.

      – Если вы еще раз напомните о проверке, – неожиданно вспылил Линас, даже кулаком по столу стукнул, – аннулирую вашу аттестацию и все патенты разом!

      – Капелек? – участливо предложила страдальцу.

      Право, Аля, нельзя быть такой жестокосердной, у человека неприятности. Ради такого, так и быть, пожертвую собой, забуду обиды, заодно исследования продолжу. Те, что ниже ремня.

      – Раздеться? – Пользуйтесь, пока добрая. – А после хорошего секса баиньки. У меня хорошо спится.

      Линас задумался. Посмотрел на меня, снова задумался и попросил:

      – А можно из всего списка оставить только последнее? Извините, если разочарую, но даже взвод суккуб сейчас не возбудит.

      Философски заметила:

      – Мужчины только и делают, что разочаровывают женщин.

      Прикинула, где его лучше устроить. Пожалуй, в саду, на набитой душистыми травами перине. Мне на кухне склянками греметь, обед готовить, не потревожу. А под яблонями его никто с улицы не заметит.

      – И часто?

      Моргнула:

      – Что – часто?

      – Вас разочаровывали. Вы молодая симпатичная женщина, ведьма…

      Подперев подбородок ладонью, Линас смотрел на меня со смесью жалости и усталости. И если последняя извинительна, то первую я терпеть не могла.

      – Нет. Вы первый.

      Соврала, но иного ответа моя гордость не вынесла.

      Линас не стал развивать тему. Зевнул, прикрыв рот ладонью, и поблагодарил за чай.

      – Я вас точно не стесню? – спохватился он, когда я полезла на чердак, за той самой периной.

      А у самого глаза