Яду, светлейший?. Ольга Романовская

только на душе по-прежнему тревожно.

      – С таким мужчиной отдыхать едешь!

      – Не отдыхать, а работать. И с каким «таким»?

      – Сама знаешь, – хитро подмигнула подруга и посетовала: – А я вот никому не нравлюсь: ни людям, ни демонам. Может, на мне венец безбрачия, Аль, не посмотришь?

      Она проворно отодвинула табурет и встала по стойке смирно. Обреченно поднялась следом. Все равно не отстанет! То, что никакого венца нет, не сомневалась: он выдумки ярмарочных гадалок. Проклятие одиночества, да, существовало, но наградить им человека непросто, шептунью – тем более. Разве только мать над колыбелью постаралась, только зачем, Гражина и так от рождения обречена на уединенную жизнь. Все из-за дара. Шептуньи для многих словно проклятые, хуже любой ведьмы.

      – Пух от одуванчиков вижу, ольховые сережки тоже, а венца нет.

      Склонившись над опущенной головой Гражины, водила над ней ладонями. Ощущала только тепло – верный признак чистой ауры.

      – Чем это вы там заняты?

      Насмешливый вопрос Линаса застал врасплох. От неожиданности дернулась, едва не задев локтем чайник. Вот уж не думала, что он так быстро явится!

      – Доброго, дня светлейший!

      Засуетившись, поставила на стол еще одну чашку и шикнула на Гражину:

      – Про венцы и женихах ни слова!

      Но подруга и без меня прикусила язык, стала ниже травы.

      – Переживаете? – Нос Линаса уловил тонкий аромат ромашки. – Ничего, вы прекрасно справитесь со своей ролью.

      – Сомневаюсь. Мы с вами ладим как кошка с собакой.

      Поколебавшись, потянулась за горшком с медом. Глядишь, подслащу чужую жизнь, и моя легче станет. У Линаса она сейчас тоже не сахар – вот и тема для светской беседы нашлась.

      – Как проверка? Сильно докучают?

      Суетилась вокруг гостя, изображая хозяюшку. Заодно практиковалась в притворстве. В аристократической среде принято улыбаться в лицо и плевать в спину.

      – Да так…

      Помрачневший Линас махнул рукой. Только сейчас обратила внимание на тени под его глазами и несвежую, мятую рубашку.

      – Вы сегодня не ложились. – Не спрашивала, констатировала.

      – С каких это пор вас волнует моя личная жизнь, госпожа Томаско? – Линас попытался обратить свою слабость в шутку, а у самого голова клонилась к столу.

      Поправила:

      – Аурелия. Пока я ваша невеста, вам придется называть меня по имени.

      Воспользовавшись образовавшейся паузой в разговоре – инквизитор не ответил, – Гражина шепнула:

      – Может, я пойду? Не стану вам мешать, у меня там белье сохнет…

      – Что вы, вы нам совсем не помешаете!

      Линас с легким прищуром уставился на Гражину. Та приосанилась, начала строить ему глазки. Напрасно старалась, подружка привлекла внимание светлейшего совсем по другой причине.

      – Чрезвычайно любопытно понаблюдать за шептуньей в естественной среде. Мало где в Маконде их сегодня встретишь. Наш профессор и вовсе утверждал, будто шептуньи – вымерший вид.

      – И где вы учились, светлейший? – воспользовавшись