Последний поцелуй жнеца. Лисавета Челищева

на все это, на губах зародилась злая ухмылка. Идея, темная и озорная, возникла в моих чертогах.

      Собрав все свои трезвые силы, я покинул кухню, пробираясь по извилистым коридорам и поднимаясь к личным покоям на чердаке.

      Распахнув тяжелую дверь, я вошел в гостиную, застывшую во времени. На стенах висели покрытые пылью полки с книгами и всякими древними артефактами. Огромный дубовый шкаф, до краев заполненный эликсирами, снадобьями и различными ядами.

      Руки чесались от нетерпения, пока я рылся в банках и склянках моих предшественников рода. Среди всего этого хаоса внимание привлекла небольшая янтарная склянка.

      Я злобно ухмыльнулся, в голове пронеслись мысли о баронессе, ее отрешенном взгляде и мрачном лице.

      Быстрым движением я извлек несколько капель содержимого флакона и позволил им упасть в ее ничего не подозревающую кружку.

      Мысль о ее возможной боли, о ее скрытом отчаянии, заставила меня остановиться на трёх каплях.

      Думаю, вполне достаточно для такой хрупкой комплекции…

      – Что же ты делаешь?! – пронзил тишину женский голос.

      Темный-темный разум

      – Делаю то, чего не должны видеть твои красивые глазки, – прошептал я Эльвире, избегая прямого зрительного контакта с ней.

      В воздухе повисло невысказанное напряжение, словно сама комната затаила дыхание.

      – Но если они всё-таки это увидели, – продолжил я, мой голос был низким и размеренным, – то этот красивый ротик должен молчать об этом.

      Тяжесть моего взгляда усилилась, когда я повернулся к ней, делая медленные шаги, чтобы сократить расстояние. В комнате стало темнее, тени заплясали по стенам, тяжесть моего взгляда охватила ее.

      Эльвира скрестила руки и прислонилась к косяку двери. Она всегда обладала острой интуицией, и сейчас не могла отделаться от ощущения, что здесь маячит что-то зловещее.

      – …Иначе что?

      Слова повисли в воздухе. В глубине души она знала, что мой ответ не будет приятным.

      – Никаких "или-или", – огрызнулся я, и в моем голосе прозвучало жуткое спокойствие. – Я не скажу тебе, каковы будут последствия. И это самое страшное, птичка.

      Ее кличка сорвалось с моих губ, как горько-сладкое напоминание о той связи, которая нас когда-то связывала.

      Эльвира нахмурила брови, в ее глазах отразилась смесь разочарования. Она уже привыкла к моему суровому характеру, но в этот раз, понимала, что что-то изменилось.

      – Эскар… Ты неизменен, – вздохнула она, смиренно качая головой.

      Сердце ее болело от тоски по тому человеку, которого она когда-то знала. Она тосковала по общему смеху и украдкой брошенным взглядам, по озорной улыбке, которая когда-то принадлежала только ей одной. Но теперь, это казалось ей лишь блеклым воспоминанием, ускользающим с каждым днем.

…

      Моя усмешка несла в себе двойной смысл, это была ловкая маскировка. Баронесса, не догадываясь о моих замыслах, с каждым мгновением становилась все более красноречивой и подвыпившей. Все это было частью моего стратегического