Необычайны. Дониэль Клейтон

цокнула языком:

      – Болтай поменьше. Это тебя не касается. Они здесь для того, чтобы все прошло гладко.

      Элле не хотелось даже приблизительно представлять, что может означать «не гладко». Она все продумала заранее: одежду, в которой будут провожать ее родители и сестра; собственную прическу – бабушка закрутила ей волосы и вплела в них ленточки на удачу; талисман от Риган – он лежал у Эллы в кармане. Время от времени она совала туда руку и легонько щекотала цветок – ей нравилось, как он поднимает листочки навстречу ее пальцам. Как будто Риган берет ее за руку.

      Этот вечер должен получиться безупречным. И Элла тоже будет безупречна.

      Девочка помахала зевакам, толпящимся на соседних пристанях, – нужно хоть «здрасьте» им сказать, раз уж они так уставились. Люди держали какие-то таблички и плакаты, но она, даже прищурившись, не могла разобрать, что там написано. И чем сильнее она всматривалась, тем плотнее и гуще становился ночной воздух. Интересно. Наверное, какая-то хитрость необычайнов. Сколько еще ей предстоит узнать!

      – Ты видишь, что там написано? – спросила Элла у папы.

      – Нет, – ответил он. – Наверняка что-нибудь не стоящее внимания.

      Элла улыбнулась толпе так широко, как только могла, и держала улыбку сколько было сил. Небесные паромы для прессы носились над головой, то и дело сверкали фотовспышки, и каждую минуту в вестибоксы поступала очередная новость.

      Папа показал на луну:

      – Я так счастлив, что полечу!

      Арканумские паромы должны были вот-вот прилететь и забрать их. Мама любила повторять примету о чайнике, который никогда не закипает, пока за ним следят, но Элла была уверена, что плотные облака засияют и расступятся прямо у нее на глазах, пропуская летучие суда. Она умирала от нетерпения и предвкушения.

      На возвышение поднялся смуглый мужчина в чалме, и толпа качнулась к нему.

      – Добро пожаловать, добро пожаловать! Чудесная ночь… Я бы даже сказал, необычайная… Именно так я и скажу. – Мужчина взмахнул руками. – Выстраивайтесь в очередь вот с этого места. Прямо отсюда. Пожалуйста, называйте свои фамилии.

      Возле его плеча завис сияющий свиток. Элла знала, что ее имя там тоже есть.

      – Элла, Элла. – Уинни сунула ладошку в свободную ладонь сестры. – Смотри, у тебя звезды на платье. Когда эти штуки, – она показала наверх, где парили звездные фонари, – приближаются, их становится видно.

      – Это не платье, это необычайная мантия, – поправила Элла, поскольку старшим сестрам полагается следить, чтобы младшие не говорили глупости.

      Уинни снова потянулась к мантии, но Элла отодвинулась от ее пальчиков:

      – Испачкаешь.

      – А я не хочу носить белую мантию.

      – Все ученики первого уровня ходят в белых, – объяснила Элла.

      – Я хочу голубую, потому что это мой любимый цвет. – Глаза Уинни наполнились слезами.

      – Голубые носят на третьем уровне, а ты пока вообще слишком мала для Арканума, –