Сирота. Фиктивная семья для губернатора. Марго Лаванда

отдает распоряжения. Это меня успокаивает. По крайней мере, не похожи они на криминальных элементов. Обычный дом богатого бизнесмена. А там, конечно, кто знает, надо все равно быть максимально внимательной.

      Анна Игнатьевна приносит поднос с чаем, свежевыпеченные булочки и сандвичи. Леська набрасывается на все это как голодный волчонок, а меня снова мучает чувство вины. Голодом ребенка заморила.

      Спустя двадцать минут нас с Олесей провожают в приготовленную комнату на втором этаже. Очень светлую и уютную. Здесь большая двуспальная кровать с балдахином и еще односпальная, сбоку. Она сюда не вписывается, похоже, ее только перенесли.

      – А игрушек тут нет? – спрашивает наглая Олеська.

      – Нет, извините. Детей в доме не предполагалось, – разводит руками экономка.

      – Анна Игнатьевна, там Владимир Петрович жалуется, что спину прострелило. – в комнату заглядывает одна из служанок.

      – Сейчас иду, Вера! – отвечает нервно. – Все эта кровать, – бормочет под нос.

      – Мне очень жаль, – снова чувствую себя виноватой. Хотя, я не просила нас сюда привозить и устраивать этим людям сложности.

      – У Павла тоже спина болит, – слышу уже в коридоре другой женский голос.

      – Ох уж эти мужики. Кровать не могут перенести, – говорит Вера.

      – Располагайтесь. Врач скоро приедет. Если что-то понадобится, нажмите сюда, – показывает кнопку на стене возле двери.

      – Вы извините за неудобства…

      – Мне платят за то, чтобы я приказания босса исполняла. Так что не надо извинений, Мария. Вы гости.

      – Спасибо… Можно воды?

      – Конечно. Сейчас Вера принесет.

      Мы остаемся с Лесей вдвоем. Горничная прибегает с графином воды, еще раз желает нам хорошего вечера, и мы остаемся вдвоем.

      Расспрашиваю девочку дотошно, о том что происходило на дороге. Она подтверждает каждое слово мужчин.

      – Как ты могла! А если бы машина тебя задавила? – укоряю удрученно.

      – Да нет, ты что! Я аккуратно!

      – Лесенька, но в ней могли находиться плохие люди! – чуть не плачу. Разве можно быть такой безрассудной.

      – Если бы ты умерла? – тихо произносит девочка. – Я не хочу обратно в детдом! Там ужасно! Еда плохая, испорченная. И нас наказывают… Не хочу туда, не хочу! – чуть ли не плачет.

      Прижимаю малышку к себе. Меня трясет от беспомощности. Родная кровиночка. Как же мы допустили, что ты столько лет там пробыла?!

      – Я себя ужасно чувствую, Лесь, понимаешь? Получается, я не справилась! Не уберегла тебя. Если узнают – тебя заберут. И эти люди, они знают о случившемся. Могут выступить свидетелями, против меня. Я не понимаю, зачем они нас сюда привезли…

      – Так боятся, что их в аварии обвинят. Я притворюсь что мне больно, хочешь? Плакать буду. Они испугаются и денег нам дадут! А может позволят жить в этом доме! Классно же будет! Новый год тут справим. Только игрушек тут нет. Я хочу куклу, пупса, чтобы нянчить и кормить из бутылочки…

      – Лесенька, не надо ничего выдумывать, умоляю. Будем вести себя тихо, ладно? Врач тебя осмотрит, я полечусь