Мой (НЕ) нормальный мужчина. Ноа Хоуп

на бледное, исхудавшее лицо пациентки, я мысленно пообещал:

      «Я спасу тебя, Жасмин, и не позволю умереть. Не в мою смену. Я вырву тебя из лап смерти, чего бы мне это ни стоило».

      Эта мысль пульсировала в моём сознании, придавая мне сил и решимости.

      Пока команда слаженно готовила пациентку к операции, я бросил быстрый взгляд в сторону Катрин. Она напряжённо следила за каждым моим движением. Её присутствие по-прежнему раздражало меня до глубины души, но сейчас я был слишком сосредоточен на спасении Жасмин, чтобы позволить себе отвлекаться на эту девчонку.

      Когда всё было готово, я надел очки и сделал глубокий, судорожный вдох. Устроившись на жёстком операционном стуле рядом с неподвижным телом Жасмин, я приблизил к её голове хирургический микроскоп. В моих венах бурлил адреналин, придавая мне сверхъестественную ловкость и точность. Сжав в руке начищенный до блеска скальпель, я решительно приступил к операции, полностью погружаясь в процесс. Теперь не было места ни страхам, ни сомнениям – только холодная, безупречная концентрация и годы отточенного до совершенства мастерства. Я был полностью поглощён работой, каждая секунда которой была на вес золота.

      Моя рука не дрогнула ни разу – ведь я был рождён, чтобы делать это. Я был призван спасать жизни, вырывая людей из цепких объятий смерти. И я был твёрдо намерен вытащить Жасмин с того света, какой бы ценой это ни далось.

      Сначала я аккуратно установил временный разгрузочный наружный люмбальный дренаж, чтобы снизить внутричерепное давление. Затем, используя нейронавигационную установку Stryker, и, сосредоточенно глядя в окуляры микроскопа, я приступил к ключевому этапу – костно-пластической бифронтальной краниотомии. Осторожно, миллиметр за миллиметром, я отделял кость, стараясь не задеть ни одного важного нервного окончания. Обнажив твёрдую мозговую оболочку, я перешёл к следующему шагу – двустороннему субфронтальному доступу с перевязкой верхнего сагиттального синуса. Опухоль была как чудовище, которое поглощало ткани, нервы и сосуды.

      Каждое движение было выверено до автоматизма, каждый надрез – безукоризненно точен. Я чувствовал, как время замедляет свой бег, растягивая секунду в вечность. Но именно в этот самый неподходящий момент, когда всё моё существо было сконцентрировано на спасении Жасмин, раздался громкий, неуместный чих Катрины.

      – Простите, пожалуйста, я не специально! – виновато пробормотала девушка.

      Я медленно обернулся к ней, прожигая Катрину ненавистным, испепеляющим взглядом.

      – Не двигайтесь, не разговаривайте и лучше даже не дышите! – рявкнул я, заставив её вздрогнуть от страха.

      В моём голосе и в каждом слове была такая неприкрытая ярость, что бедная девушка, сжалась в комок и попятилась к стене. Но её дрожащая рука случайно задела инструментальный столик, и он с грохотом обрушился на пол, разбрасывая скальпели и зажимы во все стороны. Девушка в ужасе бросилась подбирать инструменты.

      – Чёрт, а я хотел уйти домой пораньше. –