Ставки на Любовь. Lana Hope

по полу.

      – Спасибо вам, – тяну я, поправляя белую шёлковую рубашку.

      Он поднимает взгляд, явно не понимая, за что благодарность.

      – Вы хорошо поставили Андрея на место, – улыбаюсь я и небрежно опираюсь на стол.

      Ткань натягивается, слегка открывая декольте.

      Я замечаю, как его взгляд скользит вниз. Но всего на секунду. Его лицо тут же остаётся безразличным.

      – Я делал это не для вас, – отрезает он. – Он действительно не знает предмет.

      Я прикусываю губу, зная, как на мужчин действует эта невинная привычка.

      – А ещё… – голос мой становится мягче. – Почему вы меня заблокировали?

      Светлый делает глубокий вдох.

      Затем быстро собирает вещи, не отвечая, и уходит. Я бросаюсь за ним.

      Снег хрустит под ногами, я проваливаюсь в него, но не отстаю. Он идёт уверенно, не оборачиваясь.

      – Роман Андреевич! – зову я, ускоряя шаг.

      Тишина.

      – Почему вы не ответили на мой вопрос?

      – Я не отвечаю на сообщения незнакомцев, – бросает он через плечо.

      Я сжимаю губы.

      – Тогда представлюсь, – решаюсь я. – Оленьева Валентина Валентиновна.

      Роман Андреевич резко останавливается.

      Я не успеваю затормозить. И с размаху врезаюсь в груду снега. Меня окутывает холод. Но мне весело. Я смеюсь и хитро смотрю на Светлого.

      Мужчина оборачивается.

      – Оленьева? – повторяет он, изучая меня взглядом.

      Я киваю, не переставая улыбаться.

      Он колеблется.

      Затем протягивает мне руку. Я хватаюсь. Но вместо того чтобы встать, резко тяну его вниз. Светлый теряет равновесие. И оказывается надо мной.

      Руки упираются в снег, удерживая вес тела, но он так близко, что я ощущаю его дыхание. Мои кудри разбросаны по снегу.

      Я улыбаюсь, чувствуя азарт. Он смотрит на меня. Глубоко. Словно изучает.

      Я замечаю, как его взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на губах.

      Его аромат сводит с ума. Амбра, табак, чёрный перец. Горячий, насыщенный, дорогой.

      Наши взгляды встречаются.

      Мой – тёплый, игривый, полный жизни. Его – холодный, суровый, сдержанный.

      Тишина. Лишь дыхание. И снег, медленно падающий вокруг.

      – Вставайте, Оленьева, – его голос звучит низко, будто бы он говорит это не мне, а самому себе.

      Но я не тороплюсь. Потому что знаю – этот момент он тоже запомнит.

      Светлый резко берёт меня за запястья и, прежде чем я успеваю пошутить, рывком ставит на ноги.

      – Хватит валяться в снегу, Оленьева, – сухо бросает он, отряхивая ладони. Но в его голосе слышится что-то ещё. – Ведёте себя хуже ребёнка.

      Я сжимаю сумку в руках, смотрю на него снизу вверх, чувствуя, как сердце предательски ускоряет ритм.

      Снег повсюду. В пальто, в сапогах, даже в волосах. Холод пробирается под одежду, и меня начинает трясти. Светлый замечает. Губы его сжимаются в тонкую линию, будто он раздражён.

      Мужчина медленно проводит взглядом по моей дрожащей фигуре, после