Его запах после дождя. Седрик Сапен-Дефур

здесь словно бы из ниоткуда. А вдруг они плакали? Или визжали от страха?

      Бесчеловечно отрывать живое существо от семьи – люди, когда это их касается, предусмотрели на этот случай закон и наказание. А животные избавлены от подобных чувств. Нам удобно так считать, так мы избавляем себя от ненужных треволнений. Вообще люди как хотят, так и рассуждают о животных. Хотят – объявляют их венцом творения и образцом для подражания, хотят – поджимают губы и говорят об их жестокости и бессердечии.

      Я вошел без стука, так сказала мне мадам Стена.

      Убак прекратил свои исследования и побежал ко мне. Ему словно подсказали, что надо сделать, и ничего лучшего он сделать не мог. Я подхватил его на руки, потом посадил на плечо. Возможно, мне надо было, наоборот, присесть на корточки? Мы с ним поцеловались или что-то в этом роде, язычок у него шершавый, как промокашка, и запах изо рта не совсем тот, какой ждешь при втором свидании. Крошечными острыми зубками он укусил воротник моей рубашки, потом пальцы, и они оказали ему вялое сопротивление. Он стал вдвое больше, но все равно я ощущал его ребрышки, теперь он обрастал по всему тельцу шерстью, а нос и подушечки на лапах были у него розовые, как драже, а сами лапы, похожие на кротиные, умилительные до невозможности. Стали видны глаза, а крошечный хвост работал, как метроном, настроенный на темп 200. Из своей крошечной писюльки – школьная медсестра отвергла бы ее не моргнув глазом – он слегка писнул на меня, я не сомневался, что от радости. Господи, какой же он красавец! Я потребовал подтверждения у мадам Стена, и она подтвердила, да, красавец, и она тоже была красавица в своем синем платье, смотрела на нас, и глаза у нее были влажные, потому что привыкнуть к такому невозможно. Я бережно поставил Убака на пол, показав тем, кому это надо, что он попал в хорошие руки. А мы уселись на дубовые стулья с плетеными сиденьями, кофе был горячий, клеенка сияла. По-моему, в этой кухне не переводились горячие пироги, сегодня был со сливами.

      – Ну вот и дождались.

      – Да, вы правильно сказали.

      – Придумали имя?

      – Убак.

      – Удачно.

      – Мне тоже так кажется. Только расположен в тени.

      – Я сразу вспомнила школу, никогда не знала, какой склон в тени, какой на солнце.

      – Я тоже всегда их путал.

      – И знаете, мне всегда больше нравились вопросы, чем ответы.

      – Вам повезло, вопросов всегда пруд пруди.

      Напоследок я подписал несколько бумаг и чек. Она тоже что-то написала и протянула мне медицинскую карту, сверху было написано «Убак», глупо, конечно, но меня это растрогало, до этого я произносил его имя только про себя. Мадам Стена перечислила, какие предстоят прививки, рассказала про режим – сколько раз кормить, в каком количестве, какие годятся марки сухого корма. До чего же мадам Стена деликатна! Она дает советы, а не диктует, привлекает внимание, а не пугает. «Все будет хорошо», – говорит она. Да, пусть так оно и будет.

      Ее кухня – шлюз. Ты покидаешь один мир и вплываешь