Путешествие, которое мы называем жизнью. Джеймс Холлис

важного – жизни. Несмотря на это, её дальнейшее течение зависит от того, как женщина проведёт период, наполненный страхом покинутости, сможет ли стравиться с его гнётом и снова расправить крылья.

      Поэт Райнер Мария Рильке также исследовал свои воспоминания о детстве. Он возвращался мыслями к детской площадке в Праге и своим друзьям. Их спонтанный энтузиазм, их невинность и буйное веселье медленно стирались с годами, истончались под тяжестью взрослых проблем и трагических событий. И всё же Рильке задавался вопросом, что́ было реальным в потоке ощущений и ярких эмоций, которые заставляли их детские тела вспыхивать, подобно спичкам, и, не зная усталости, гореть энергией. Он задавался этим вопросом, потому что тот не теряет своей актуальности в настоящем, когда бы оно ни происходило. Человек, который не сортирует и не просеивает мусор повседневной жизни, живёт бессознательно.

      …что настоящим было из всего, что жило в тот момент?

      Ничто. Не дети… Лишь бесконечно круглый мяч

      И временами один из этих мимолётных маленьких людей,

      Случайно вставший на пути летящего мяча[7].

      Удивительно, насколько точно и ёмко Рильке всего парой строк может вызвать ощущения, свойственные детству. Одним-двумя словами он возрождает образы, спрятанные в глубинах нашей памяти, и развёртывает их перед нами, словно мы сидим в первом ряду удивительного театра, на сцене которого разыгрываются сцены из нашей детской жизни. Мяч фигурирует во многих играх и служит не только предметом, буквально хранящим воспоминания, но и заставляет нас интуитивно ощущать кривую его полёта, которая всегда проходит через детские руки, а потом взмывает, чтобы пресечь время и пространство и вернуться обратно на землю – и так до бесконечности. Так тянемся к небу и все мы, которые были однажды детьми – этими драгоценными, хрупкими, смертными существами, которых крепко держит земное притяжение. В памяти Рильке мяч всегда парит в небесах, бросая сатурнианскую тень на замершую в ожидании землю, и изредка накрывает бесценных созданий – детей.

      За метонимическим образом мяча Рильке скрывается не только память о детстве. С его помощью приоткрывается завеса над смертной кривой, которая ведёт всех нас – вечно устремлённых в небо и так же вечно вынужденных возвращаться к земле. Дети, которых он описывает, находятся между бытием и смертью – уязвимые, испуганные, бесстрашные, невинные, бессознательные, предчувствующие вечность. Что они могут знать о жизни? Игра для них центр существования, бытие; они не осознают её глубину. И только взрослый, проходящий мимо детской площадки, случайно заметив мяч, может окунуться в этот миг в поток жизни, который поднимет на поверхность чувства, переживаемые в момент прыжка, когда до приземления ещё далеко, и осознает, насколько они постоянны. Это наша тайна, и забыть о ней значит прожить жизнь пусто и обыденно.

      Вспомните моменты, когда вы бывали одни: во дворе, на дереве, в своей

7

Sonnets to Orpheus, II, 8.