Ошибка Фаэтона. Книга первая «Цитадель». Регесты Великого Кольца. Том первый. Валерий Сабитов

Он научился видеть лицо собеседника, говорящего с ним по телефону, проникать зрением за пределы дверей и даже железобетонных ограждений городских домов.

      Понимая, что любой специалист объяснил бы все эти качества – и то после долгих объективных проверок – как результат перенесённого психического потрясения, шоковое вскрытие экстрасенсорных возможностей человеческого организма. И Леран решил никому ничего не сообщать, даже Барту. Чтобы хранить множащиеся тайны, Лерану пришлось отгородиться от Эриксона. Что оказалось трудно, его тянуло к нему, заменившему отца и мать, посвятившего все свои силы и время ему и Леде. Но иного пути Леран не видел. Нельзя было открываться Барту, пока не разобрался в самом себе.

      Вначале он считал себя единственным, исключением в человеческом роду, затем узнал о других носителях экстраординарных способностей и занялся их поиском. Не зная, что Барт в это время занят тем же.

      Тем не менее – пусть много реже, чем раньше – Леран и Барт преодолевали возникший между ними барьер и говорили как могли откровенно, не касаясь вопросов больных и нежеланных. Однажды в ходе одной такой встречи дома Леран не выдержал и помог Барту зажечь сигарету с помощью светящейся нити, вырвавшейся из кончика его указательного пальца. Эриксон воспринял невиданный фокус как обычное или привычное явление. Словно всю жизнь прикуривал не от спички или зажигалки, а от искр, вылетающих из рук Лерана. Потеря способности удивляться сама по себе достойна удивления, но Барт и эту мысль пропустил спокойно. «Что было, то прошло, что будет – то и будет. Чёрт с ним!» – примерно так он сказал себе, делая затяжку.

      – Кто я, Барт? Почему я не знаю ни одного человека, способного на то же? Ты знаешь, я могу в воде находиться столько, сколько захочу… А сегодня я понял, что способен заглянуть внутрь человека, в его мысли. И это не предел. Что со мной происходит? Как всё оценивать, и годится ли обычная мораль для такой оценки?

      Шквал вопросов, за которыми новый Леран.

      – Я знаю меньше тебя. Ты во многом перерос меня. Что и радует, и беспокоит. В одном я с тобой един – в твоей тяге к религии…

      – Ты единственный из людей, кто знает меня. Я не хочу стать объектом всеобщего интереса.

      – Я тоже не хочу этого. Достаточно… Когда ты занимался загадками общими, такими как причина гибели ящеров семьдесят миллионов лет назад или гипотезой панспермии, я ещё понимал кое-что…

      Леран на минуту загорелся, Барт увидел в нём частичку того, прежнего, увлечённого и стремящегося к пониманию юношу.

      – О, Барт, к этим загадкам ещё предстоит вернуться. И к гипотезе панспермии. Вдруг она поможет мне разобраться в самом себе? Ведь никто не знает, как на Земле появился человек. Этой задаче пока не видно решения, сплошь путаница околонаучных домыслов. А вот семена, упавшие с неба, могли бы всё объяснить. Хотя я больше склоняюсь к библейскому варианту.

      – Гёте писал…

      Барт