Ошибка Фаэтона. Книга первая «Цитадель». Регесты Великого Кольца. Том первый. Валерий Сабитов

моему чутью. Бросьте вы это дело. Оно не для вас. Ни к чему хорошему оно не приведёт. Вы не из тех, кто относится к жизни легко.

      – Всё-таки не совпадение, – улыбнулся Барт; предупреждающие слова человека, так похожего отдельными чертами на его отца, сняли остатки напряжения, – Всё-таки вы что-то знаете, – Он вспомнил, что именно на рыбака по имени Кронин ссылался Джимми Козловски в своей нашумевшей статье.

      – Я знаю то, что знают все. Но – вы правы – страх сковал людям язык. С этим ничего не поделать. Изматывающий труд. Неуверенность в завтрашнем дне… Так из года в год. Городу нужна рыба, а не мы. Вы не знаете, что это такое. Тяжёлые мысли не проходят бесследно, они делают характер. Золотой дождь – не причина страха, а повод.

      Кронин впервые произнёс вслух запретные в посёлке слова. А Эриксон поразился философской глубине рассуждений простого, наверняка не очень грамотного рыбака.

      – Я понимаю вас. Поверьте, я знаю жизнь таких, как вы, потому что родился и вырос в семье рабочего. Мой отец трудился на рыбозаводе в Сент-Себастьяне. Три сестры, я младший. Отец сделал всё, чтобы дать мне образование и освободить от кабального труда. Долг мой перед ним неоплатен. Десять лет я на телевидении, пять лет его нет с нами. Мама и сёстры живут нелегко. Чтобы мне заработать столько баксов, сколько им нужно, требуется сменить работу. Стать вором, рэкетиром, или бизнесменом удачи, нацепить тяжёлые очки и пёстрый галстук. Но я всего этого не могу, что и мучает… В городе живётся не легче, чем в вашем посёлке. Алкоголь, наркотики, бандитизм… У вас люди чище. Жаль, всё меньше остаётся таких посёлков, как Нью-Прайс.

      Кронин внимательно посмотрел в потемневшие глаза Эриксона, молча выкурил ещё сигарету. И снова мир вокруг Барта изменился. И всё то, что занимало его, стало лишним, ненужным. Остался только добрый, давно знакомый голос, сотворённый самим морем. То же море смотрело на него синими глазами напротив.

      – …Всё живое началось с дождя. Золотой он был или обычный – не так важно. Мой дед был вождём племени навахо. Он говорил со мной обо всём. Индейцы навахо тогда думали иначе, чем сейчас, иначе, чем белые люди во все времена. Я – не белый человек. Но уже и не индеец. Дед говорил и о золотом дожде. Те, кто прячется в домах посёлка, не слышали его слов. Увидеть золотой дождь – к счастью. А если ты оказался в море рядом с ним – не мешай ему. Торопись на берег. Тогда он не тронет…

      – Редкие события помнятся долго, – заметил Барт, – Расскажите мне о дождях.

      – Вода с неба целительна, её капли несут жизнь. Дожди, которых надо бояться, делаются людьми. Они – не с неба.

      Эриксон понял, что Кронин подумал о кислотных и прочих отравленных осадках, всё чаще низвергающихся на города, поля и головы людей. Похоже, Ирвин Кронин, живущий только морем и маленьким кусочком берега, знает о мире нисколько не меньше, чем он, человек вселенной. А понимает, пожалуй, побольше. То ли действуют гены мудрого деда-индейца, то ли рыбак познаёт мир