Инкунабула. Первая книга. Женя Онегина

долго не пришлось.

      Ясна появилась почти сразу за мной. Шагнула за ворота, дождалась, пока за ее спиной лязгнул засов, и широко раскинула руки, радуясь мнимой свободе.

      И ей было так хорошо, что я не удержался и ядовито спросил, скривив губы в усмешке:

      – Думаешь, в Козельске тебе будет лучше?

      – В Козельске? Это вряд ли. Но до встречи с женихом у меня есть еще целых пять дней.

      – Звучит как угроза, – заметил я.

      – Может быть, это она и есть?

      – А ты полна сюрпризов, да, Ясна? – Я хмыкнул. – Идем, моя машина внизу, у подножья холма.

      Мой внедорожник – громоздкий, черный и весь заляпанный грязью – ее напугал.

      – Не нравится карета? – не удержался я от очередной издевки.

      – Не нравлюсь я? – парировала девчонка.

      – С чего бы?

      – Да так… показалось…

      Щелкнув брелоком, я открыл машину и придержал переднюю дверь для Ясны. Та неуклюже забралась на сиденье. Как школьница сложила руки на коленях. Совершенно не к месту вспомнился сумрак бани и молочно-белая кожа под грубой тканью рубахи.

      – Пристегнись, – напомнил я. Девушка вздрогнула и заозиралась.

      Я протянул ей ремень и захлопнул дверь.

      Она возилась с ним, пока я обходил машину и устраивался за рулем, даже головы не повернула, когда, тихо рыкнув, заурчал мотор, но так и не справилась с простой задачей.

      Я деланно вздохнул, одной рукой сжал тонкие девичьи запястья, а другой осторожно перехватил ремень и натянул. Щелкнул замок. Ясна дышала часто-часто, и я не выдержал и мягко коснулся ее своей силой, но все равно переборщил. Она задохнулась, задрожала, заскулила по-волчьи, и я тут же отпустил ее. Положил руки на руль и прохрипел:

      – Прости.

      Она ничего не ответила.

      Только сморгнула слезы обиды и как можно тише шмыгнула носом.

      Около получаса мы ехали молча, пока наконец не выбрались на Псковское шоссе.

      Навстречу стали попадаться машины и современные дома. Ясна не выдержала. Прильнула к окну, жадно всматриваясь в непривычный для нее пейзаж.

      – Ты когда-нибудь выезжала за пределы Изборской твердыни? – спросил я на всякий случай. Ее интерес был слишком велик, и это могло стать проблемой.

      – Один раз, – ответила она и смущенно покраснела. – Когда еще отец был жив. Но я ничего не помню.

      – А потом?

      – Только к озеру спускалась.

      – Сколько тебе лет?

      – Только исполнилось восемнадцать.

      – Мог бы и сам догадаться, – хмыкнул я. – И сколько из них ты провела взаперти?

      – Двенадцать…

      – Великие боги!

      – А в твоей стае не так?

      – Не так. – Я потряс головой и сдул упавшую на лоб челку. – Усадьба Еремея – она как вот эти дома. Находится недалеко от города и дорог. У нас есть электричество, машины, интернет.

      – И женщины могут покидать твердыню?

      – Мы не живем в крепости, Ясна. Мы живем, как обычные люди. Может быть, чуть более замкнуто и богато. И женщины могут покинуть