Хрустальная клетка. Юлия Омельяненко

как мороженое в жаркий день.

      – Я не хочу, чтобы ты работала ни дня в этой жизни, – сказал он. – Ты создана для того, чтобы вдохновлять меня. И это не обсуждается! Хочешь отпустить домработницу – отпустим. Хочешь на море отвезти – отвезём. Только не грусти.

      После плотного ужина пара отправилась по своим делам. Однако вскоре они встретились в спальне, где их ждал старый плюшевый мишка. Включив телевизор и устроившись поудобнее, они выбрали подходящий канал и начали смотреть фильм. На экране мелькали люди: кто-то стрелял, кто-то пытался скрыться. Влюблённые, обнявшись, уснули, и в их сне не было места ничему, кроме них двоих. По крайней мере, так хотелось бы думать…

      Глава 2

      Боль. Резкая боль. Словно в глаза насыпали пуд соли и заставили их снова закрыть. Терпеть. Терпеть. Терпеть.

      Кажется, внутренние уголки глаз начинают  пропускать влагу. Нет ничего более удивительного, чем ощущение того, что твое тело больше не хочет отвечать сигналам головного мозга. Могу ли я сказать, что когда либо испытывала подобные чувства?

      Безвольность, скованность, удушающий страх. Тело кричало отзываясь на бурлящие эмоции. Дрожь, по телу, словно трупный ветер прогуливался, щекотя каждый миллиметр еще живой плоти. Каждый волосок, даже самый маленький, самый скрытый от посторонних глаз следовал вверх, как по приказу, следуя за могильным дуновением.

      А соль продолжает жечь глаза. Постепенно впадины глазниц наполняются до предела и прозрачная жидкость начинает неспешно стекать оставляя за собой мокрую дорогу под названием отчаяние.

      Обоняние тоже включается в эту сумасшедшую игру разума. Резкий запах наполняет пространство вокруг. Его невозможно увидеть, но воздух становится словно осязаемым. Если бы я могла поднять руку, дотронуться, я бы погрузилась в липкую, вязкую субстанцию, которая пахла то ли гуашью, то ли лаком,этот аромат дополнял едкий запах спирта и хлора. Каждый вдох заносит аромат все глубже, постепенно проникая в самую глубь бренного тела. Запах становится более знакомым и осознание крутится где-то на кончике языка. Но сил собрать воедино буквы в единый образ нет. Будто дыхание не дарует жизнь, а постепенно ее отнимает, как самый безжалостный убийца.

      Я пытаюсь открыть глаза. Делаю над собой огромные усилия, собирая всю волю, которой обладаю. В этот момент будто миллионы взрывов друг за другом проходят внутри моего тела, один запускает следующий, так выстраивая за собой сложную цепь. Это работа нейронов, которые пытаются заставить мозг выполнить простейшую команду. Нет, я не прошу подключить ватные руки или ноги, которые по ощущениям уже покрылись льдом, будто кровь перестала притекать к кончикам пальцев.

      Мне не требуется подключение к системе ничего, кроме одного – просто открыть глаза.

      Если ад существует, то он будет именно таким? Наполненным болью и пустотой, безмолвным и глухим. Я всегда представляла себе ад как место, где меня ждут черти и кипящие котлы. В моём воображении эти котлы были выстроены в ряд, а в них – люди, разделённые по своим порокам: толстяки, гуляки,