Призраки. 19 темных историй. Хьюго Борх

сети по стенам. Но кому обращать внимание на эти вспышки. Женщина шла уже к выходу. Гость снова устремился за ней, а она как будто снова удалялась вглубь дома.

      Широким шагом он догнал женщину в коридоре, протянул руку, чтобы схватить ее за плечо или за волосы, но оставил эту мысль, покорно следовал за ней, семеня, как за часовым, чеканящим шаг.

      Свет – тусклый и мятежный, – ждал их в комнате – это горели свечи. Они освещали стены и пол, покрытые слоем морской соли, а на столе появились более крупные кристаллы и ракушки, будто море здесь стояло и покинуло комнату. Один кристаллический бугорок гость расчистил и увидел черно-белую фотографию мужчины, похожего на него и женщины, прислонившей голову к плечу мужчины.

      Хозяйка молча поманила его рукой, и указала гостю на другую комнату, похожую на чулан. Он вошел, громко стуча сапогами, с которых падала налипшая грязь.

      Женщина осталась в коридоре, с погасшей лампадкой. Она стояла неподвижно, как будто ждала расчет, как хозяйка отеля.

      – Муж в море? – спросил он, стоя к ней спиной.

      – Нет мужа.

      – Не вернулся с моря?

      – Не вернулся с суши.

      – Бросил тебя?

      – Не знаю.

      – А рыбацкие сети?

      – Не его. Я помогала рыбакам сушить их сети.

      – Везде копоть. Был пожар?

      – Пепел падает с неба, на землю.

      – Откуда там черная ветошь?

      – Это простыни. Я сдавала комнату тем, кто сбился с пути. Мне надо было сушить простыни, но они покрывались копотью.

      Она скрылась в темноте коридора. Он остался в темноте комнаты без свечей.

      Наступила тишина, не стучали ее каблуки, и в тишине коридора еще долго слышался ее монотонный голос… С кем она так разговаривала?

      А утром он ушел, не попрощавшись. Входная дверь так и ждала его открытой.

      Часть вторая. Кто есть кто?

      – Дождь льет стеной, а ветер сшибает с ног, уже три месяца, – сказал ему старик на горе.

      – Когда идешь домой, – ветер не страшен.

      – Дома давно нет.

      – Крайний дом в деревне – мой.

      – Нет, там руины. А деревня затоплена. Ни одной живой души, сорок с лишним лет уже.

      – Как ты, старик, остался?

      – Я сторож кладбища этой деревни, самый молодой из жителей, покинувших Вилариньо да Фурна перед потопом. Хотя с сегодняшнего дня я уже не сторож.

      – Но в моем доме женщина…

      – И женщины нет. Она подрабатывала очисткой от мусора и просушкой рыбацких сетей. Умерла от тоски. Не дождалась своего мужа.

      – Я слышал ее разговор.

      – То была молитва. Люди уходят, а их молитвы остаются. Их слышат те, кому они были обращены.

      – Значит, муж ее услышал молитву?

      – Да, поэтому явился туда, где женщина читала молитвы «Pater noster», «Ave», «Confiteor».

      – Но я его не видел.

      – Потому что не было зеркала.

      – Я ее муж?

      – Да.

      – Я не узнал ее.

      – Она состарилась,