Дорога мертвецов. Михаил Юрьевич Белозеров

хотел сказать, что знает его как полицая, но на всякий случай промолчал. Мало ли что. Кто-то ему рассказывал, что черный сталкер вечен, что он арестант, несчастный человек, бродящий из Зоны в Зону, что он меняет имена, что у него больная дочь Мартышка, что он всю жизнь ищет для нее лекарство, но не может найти, и как только найдет это лекарство, будто бы все Зоны закроются. Это сенсация, понял Костя. Эх, связаться бы с редакцией. Такой материал пропадает. Такой материал!

      ***

      – Костя, вставай! Вставай быстрее! – Бараско тряс его за вихры. – Слышишь?!

      Костя поднял голову и тут же уронил ее на подушку. Смятые простыни, голое женское тело. И вообще, какая-то странная комната без окон, но с единственной голой лампочкой под потолком.

      – Где я?.. – простонал он.

      – Давай! Давай! – тормошил его Бараско. – Опохмеляйся, и уходим. У нас одна минута.

      – А что случилось? – спросил Костя заплетающимся языком, ловя губами горлышко бутылки, из которого лезла непокорная пена.

      – Шмон! Шмон! – быстро объяснил Бараско, суя ему одновременно одежду и автомат.

      Женское тело рядом с Костей встрепенулось.

      – Мальчики, дайте и мне…

      Завета сделала большой глоток и стала торопливо одеваться, никого не стесняясь. У нее были большие черные соски. Косте почему-то было стыдно смотреть в ее сторону, пока она не прикрылась.

      – Мальчики, я с вами!

      Только тогда Костя сообразил, что шмон – это, действительно, серьезно. Через мгновение он уже прыгал на одной ноге, стараясь второй попасть в штанину. А рубашку и ватник одевал уже на ходу. Потом они убегали, но не наверх, а вниз, в бар. Где-то наверху слышались грубые голоса и крики:

      – Эй, дарагой, падажды!

      – Да здесь они, здесь! Я задом чую!

      – Пацану голову отрэжу и принэсу Сэдоровичу!

      – Нет, мошонку выдернем! – веселился кто-то, похоже, Лемур.

      От преследователей их отделяло всего лишь пара лестничных пролетов. Бряцало оружие, гремели сапоги. Перепуганный официант уже ждал с распахнутой дверью.

      – Прямо и налево, а потом направо. Но в первый люк не суйтесь, а бегите к последнему.

      Наступила тишина. Только их шаги раздавались в гулком коридоре. Где-то лилась вода, и далеко-далеко, казалось, звенел комар.

      Костю отчаянно тошнило. Пару раз он пытался освободить желудок, но в нем ничего не было. Бараско не ждал. Он уходил все дальше и дальше. Только все понимающая Завета возилась с ним. Из его молодого организма лился лишь один желудочный сок.

      – Ну давай, дружок, ну давай быстрее!!! Давай автоматик, давай!

      Но Костя автомата не отдавал, а твердил:

      – Не надо… не надо… я сам.

      Ему было стыдно, что с ним возятся, как с маленьким больным ребенком.

      Неожиданно потянуло сквозняком, и тогда он сгруппировался и побежал, правда, его мотало от стены к стене. Бараско терпеливо их ждал у самого последнего люка.

      Они поднялись на один этаж и побежали снова. На развилке Завета вдруг остановилась:

      – Я пришла, – она показала в сторону коридора, убегающего в темноту. – Там мой