Она – моё табу. Настя Мирная

бы мне ни хотелось сделать вид, что его для меня не существует, не хочу выглядеть странной и вызывать вопросы. Убрав за ухо прядь волос, переключаю внимание на Дикого и киваю.

      – Немного. Так, пару раз пересекались. А эта липучка, – указываю глазами на Танину ладонь, впившуюся в локоть психопата, – Танька.

      – Царёва, чё за наезды? – вопит Киреева.

      – Царёва? – вопросительно толкает Ваня.

      – Уж не дочка генерала Царёва?

      – Она самая. – подтверждаю легкомысленно. – И, Киреева, это не наезды, а констатация факта. Неужели ты не можешь один день вести себя не как шлюха? Хоть раз просто погулять, а не виснуть на первого попавшегося?

      Чем больше я говорю, тем сильнее вскипает отравленная ревностью кровь. Дикий припечатывает меня чёрными котлами, играя челюстями. Желваки так явственно выделяются, что, кажется, сейчас прорвут кожу.

      – Чё ты за тварь такая? – взвизгивает Таня.

      – Не забывай, Танюша, с кем ты говоришь. – выбиваю угрожающе.

      – Закрой рот, Царёва. – рычит Дикий, высвобождая руку и наступая на меня.

      Задираю голову вверх, не разрывая зрительного контакта. Грудная клетка парня с грохотом качает кислород. Я с той же яростью дышу.

      – Так заткни меня своим излюбленным способом. – шиплю так тихо, что никто, кроме него, этого не слышит. Его зубы скрипят. Мышцы на плечах и руках натягивают плотную ткань. В какой-то момент мне начинает казаться, что он становится больше, мощнее, подавляющее. Создаётся впечатление, что тёмная аура, порождённая ненавистью, заполняет всё пространство. Она давит и угнетает. Но я не была бы собой, если бы так просто позволила себя запугать. – Или при товарищах стесняешься? Боишься, что они поймут то, что между нами что-то есть? – бомблю, иронично выгнув бровь.

      – Ни-ху-я. – пробивает металлом каждый слог. – Нихуя, Фурия, между нами нет.

      – Тогда скажи, как сильно ты меня ненавидишь.

      Андрея словно током шьёт. Вижу, как невидимая судорога пролетает по его телу.

      – Ты себе даже представить не можешь. – цедит он грубо.

      – У меня пропало желание веселиться. – вбивается между нами Киреева. Едва держусь, чтобы всю рожу ей не исцарапать. Но стерва меня будто не замечает. Поворачивается к психу и поёт: – Хочешь уехать со мной?

      Дикий смотрит на меня. Прямо в глаза и… соглашается.

      – С удовольствием.

      Я умираю. Прямо посредине торгового центра. Замираю безжизненной статуей. Вся злость угасает, оставляя только болезненное разочарование. Крепче вжимаю пальцы в предплечья, чтобы скрыть дрожь. Вскрываю зубами рану на губе. Чувствую, как капля крови стекает по подбородку. Она же оседает алым пятном на светлом полу. Парни о чём-то говорят с Андреем. Киреева с победным выражением трётся около него. Крик застревает в горле вместе со слезами. Обида душит. Словно стая пирующих волков внутри органы раздирает. Нутро заполняется кровью. Я ощущаю её сладкий металлический запах. Он оседает в носу, лишая обоняния. К глотке подкатывает тошнота. Хочется выть, орать, скулить, покалечить Кирееву, наброситься на Андрея и высказать ему всё! Но тогда все поймут, что