Пошлю его на…. София Устинова

что к ним не поступало заявления о пропаже человека с приметами нашего пациента.

      Нам его было жаль, вот и держали до последнего.

      – Спасибо, вашими стараниями, – вымученно, но благодарно улыбнулся Кирилл. Не просто так говорил, я почему-то его особенно жалела и уделяла внимания больше, чем другим… Наверное, потому что мне с ним было приятно общаться.

      – Выглядите хорошо, – бегло пробежалась глазами по его лицу, черепушке, большей частью заросшей волосами.

      – А вы – отвратительно, – был прямолинеен Кирилл.

      – Ну спасибо, – отыграла обиду я. – Я так спешила, вышла не в свою смену, а вы…

      – Я это ценю, – усмехнулся он. – Приятно знать, что самая милая медсестра поменялась сменой, чтобы самолично отдать мне документы на выписку.

      – Как? – перестала улыбаться я. – Вас уже выписывают?

      Я знала, что это должно случится, но как-то… за «охотой» на мужиков, упустила этот момент из вида.

      – Сегодня обещали…

      А уже держа выписные документы в руках и стоя перед Кириллом, собирающим в пакет скудные пожитки, которые у него появились в качестве гуманитарной помощи благодаря женской части медперсонала нашего отделения, почувствовала себя не в своей тарелке:

      – Вот это ваше, – протянула ему анамнез и зачем-то уточнила: – И куда вы теперь?

      Не скажу, что подобным интересуюсь у всех или так прикипаю к каждому нашему пациенту, но Вехина выделяла из толпы. Хотя я бы его вообще не назвала интересным или красивым, скорее мрачным и даже немного пугающим. И дело не в особенностях черт лица, а из-за травмы головы, после которой черепушку разукрашивали уродские швы, заползающие и на висок, лоб, скулу. Скорее всего дело в том, что мне с ним было приятно общаться. Довольно высокий, по крайней мере, по сравнению со мной, крепкий по телосложению. С мужественным лицом, которому небритость добавляла суровости, и очень глубокий, вдумчивый взгляд. Вехин не был быстр на язык, не лёгок в общении: ни шутник, ни весельчак, ни пустозвон – каждый его ответ был взвешен, вопрос обдуман, и этим он меня особенно подкупал.

      – Пока не знаю, – кивнул Кирилл, неспешно забрав свои документы.

      – Может, временно найдёте какой-нибудь приют? – не унималась я. – Или, может, вам стоит податься в церковь? Здесь недалеко есть приход. Спросите у местных. Обратитесь к батюшке. Может быть выделят комнату, а вы будете работать на них? Не денежно, конечно, но хоть какое-то пропитание и кров, – частила, потому что ощущала жуткое неудобство за происходящее. А выставлять человека, которому некуда идти, который и не помнит толком, кто он такой – казалось сверхнегуманным, подлым, некрасивым. И я чувствовала вину, словно эту подлость делала лично! Даже не знаю почему меня это мучило…

      – А там, глядишь, полиция всё-таки пошевелится, и найдутся ваши родственники… – закончила на утихающей ноте, так и не найдя отклика на лице Кирилла.

      – Возможно, – опять покивал Вехин, всё же нарушив молчание. – И спасибо вам огромное за совет. Право, вы мне ничего