Живым приказано сражаться (сборник). Богдан Сушинский

И хорошо представляешь себе, что нас ждет. Не говоря уже о бесчестии самого плена.

      – Но ведь жалко же подыхать вот так, по-крысьему! Ведь повоевали бы еще! И скольких бы уложили!

      – Мы храбро сражались, сержант. Теперь наша задача: так же храбро и мужественно умереть. Ну а то, что они замуровали гарнизон… Именно как зверство этот случай и войдет в историю войны.

      – Да что мне до истории, лейтенант?! – почти простонал Крамарчук. – Мне дышать нечем – вот какая история! Понимаешь ли ты это или нет? Сколько мы еще протянем здесь, когда они… ну, полностью?

      – Не более часа.

      – И все?

      – И все.

      – Будь она проклята, эта бетонная могила!

      – Послушай, Крамарчук, иди к раненым. Там Мария… Когда увидишь, что… Не доводи ее до мучений. Словом, ты понимаешь, что я имею в виду…

      – Ну что ж… Теперь – конечно. Теперь только бы не сойти с ума и вовремя пустить себе пулю в лоб.

      – Где Каравайный?

      – В энергоотсеке. Все еще пытается запустить свой дизель и дать нам свет. Не знаешь, зачем он нужен мертвецам?

      – Тогда он святой человек. Однако запускать этот дизель сейчас нельзя. Сожрет весь воздух.

      – А что, если натаскать сюда снарядов? И рвануть? Проломить стенку.

      – Уже думал об этом. Можно и рвануть. Но это не спасение, а смерть. Погибнуть, конечно, можно и таким образом.

      – Что же будем делать?

      Громов молча смотрел на амбразуру. Теперь сквозь нее пробивался лишь тоненький лучик света. Последний лучик жизни. Достаточно было одного-двух камней, чтобы раз и навсегда оборвать его. Одного-двух камней…

      – Эй, красные! Можете считать свой дот неприступным! – кричал тот же немец, который совсем недавно предлагал им сдаться. – Мы укрепляем его по всем законам фортификации!

      – Крамарчук, – вдруг схватил Громов сержанта за рукав. – Быстро в энергоотсек. Принеси лом. Или что-нибудь в этом роде.

      – И что? Что тогда?

      Громов не стал объяснять ему, сам бросился в коридор и побежал к энергоотсеку. В проходе все еще коптели две керосинки, и лейтенант подумал, что надо бы погасить их – зря съедают кислород. Но тратить на это время не стал. Он забежал на командный пункт, взял со стола трофейный фонарик и через минуту уже был в энергоотсеке.

      – Что? – встревоженно спросил его Каравайный, копавшийся при свете керосинки в моторе. – Немцы? Я сейчас. Уже вот-вот…

      – Лом нужен, Каравайный, только лом.

      Он был голым по пояс. В отсеке, всегда таком влажном и прохладном, теперь становилось душно.

      – Что делать, товарищ лейтенант? – спросил он, подавая Громову довольно увесистый лом. – Что им делать?

      – Продолжайте ремонтировать. Доту нужен свет, – бросил Андрей уже на ходу.

      – Я бы… Но очень трудно дышать…

      «Там, в стенке колодца, – щель. Если ее расширить… – пульсировала