.

возбуждению умов.

      «Черный Сэм», как его обыкновенно называли, потому что он был темнее всех остальных чернокожих имения, глубокомысленно обсуждал дело со всех сторон и во всех его последствиях, с такою дальновидностью и с таким пониманием собственных интересов, что это сделало бы честь любому белому политику в Вашингтоне.

      – Плох тот ветер, который никому не надует добра, это уж верно, рассуждал Сэм, поддергивая свои панталоны и ловко заменяя длинным гвоздем недостающую пуговицу, изобретательность, которая привела его в восторг.

      – Да, плох тот ветер, который никому добра не надует, – повторил он. – Ну, вот теперь Том пошел на дно, значит, место очистилось, и какой-нибудь негр может подняться вверх. А отчего бы не этот негр? Это было бы не дурно. Том разъезжал верхом повсюду в чищенных сапогах, с пропускным билетом в кармане, что твой важный барин. Отчего же Сэм не может разъезжать точно также, хотел бы я знать?

      – Эй, Сэм! Сэм! масса велел тебе оседлать Билли и Джерри. – прокричал Анди, прерывая его беседу.

      – Ну, что там еще случилось, мальчуган?

      – Эх ты! неужели же ты не знаешь, что Лиззи удрала и утащила своего мальчишку.

      – Ишь ты! яйца учат курицу! Да я это знал гораздо раньше тебя. Небось, мне такие дела хорошо известны!

      – Ну, всё равно! А только масса велел поскорей оседлать Билли и Джерри. Мы с тобой поедем вместе с массой Гэлеем искать ее.

      – А, это отлично! пришло мое время! Когда придет нужда, зовут не другого кого, а Сэма. Значит, он и есть тот негр. Я ее поймаю, это уже верно. Масса увидит, на что способен Сэм.

      – Эх, Сэм, заметил Анди, ты прежде подумай, а потом говори; ведь миссис-то совсем не хочет, чтобы Лиззи поймали. Тебе от неё достанется.

      – Как! – вскричал Сэм, тараща глаза. – Почему ты это знаешь?

      – Слышал собственными ушами, как она это говорила сегодня утром, когда я принес массе воду для бритья. Она послала меня посмотреть, отчего Лиззи не идет одевать ее, а когда я ей сказал, что Лиззи ушла, она вскочила и говорит: «Слава тебе, Господи!» А масса был точно помешанный, говорит: «жена, ты говоришь глупости!» Но это не беда, она его повернет на свой лад, у них это всегда так бывает, гораздо выгоднее быть на стороне госпожи, поверь моему слову!

      Черный Сэм почесал свою кудластую голову, не заключавшую в себе очень глубокой мудрости но зато опадавшую способностью, которая в большом спросе среди политиков всех стран и всякого цвета кожи, способностью знать, где зимуют раки, как говорится в просторечии. Поэтому он прервал свои рассуждения и опять поддернул панталоны, что он делал всегда, когда ему приходилось раздумывать над каким-нибудь трудным вопросом.

      – Да, надо правду сказать в этом мире ни о чём нельзя говорить наверно, – промолвил он наконец.

      Сэм рассуждал, как философ, и сделал ударение на слове «этом», как будто он видал много различных миров и свое заключение вывел на основании опыта.

      – А я-то думала, что миссис перевернет весь света, чтобы вернуть Лиззи, – прибавил