Не грустить! Юмористические рассказы. Юрий Кубанин

полном бомжовом беспределе и не менее полном попустительстве правоохранительных органов) было бы верхом неосмотрительности. Ненастной ночью, в одиночку (под предлогом дополнительной проверки консервации дачного домика на зиму), на стареньком семейном авто Фёдор вывез с дачи увесистые мешочки. И утопил на мелководье в ближайшем к дому городском прудике. «Сволочи!.. Скоты зажравшиеся!..», – безадресно, но злобно шептал он в темноту, стараясь без лишнего плеска опускать за борт надувной лодки бесценный груз. Пометил место самодельным буем из пластиковой бутылки. Типа, мусор плавает.

      Гуляя следующим днём по набережной, Фёдор дивился гениальности найденного решения. Свинцовая водная зыбь надёжно скрыла клад от посторонних глаз. Отследив, с приходом зимы, ледостав, он прекратил ежедневные обходы заветного водоёма и стал ждать.

      Деноминация грянула так же неожиданно, как и всё в Отечестве, начиная с ежегодных снегопадов. Весть застала Нетужилкиных за завтраком, с экрана кухонного телевизора. Не доев бутерброд, под недоумение домашних, Фёдор суетно, ни слова не говоря, засобирался в гараж. Запустив с помощью молитв и проклятий двигатель, побросал в багажник рыбацкий бур, ледоруб, складной багор и подводный фонарик, выехал…

      На берегу Фёдора чуть удар не хватил. Аккурат над местом затопления клада была прорублена большая прямоугольная полынья, которая кишела «моржами». Потеряв рассудок, с криком: «А ну, не нырять!..», – Фёдор, как был в одежде, сиганул в прорубь. Где и затеял потасовку с поспешившими вплавь ему на помощь моржующимися гражданами. Откуда и был доставлен в отделение милиции по факту мелкого хулиганства. Откуда и был препровождён в психиатрическую лечебницу. По причине неадекватности, агрессивности и некритичности поведения. Где и был помещён в отделение для буйнопомешанных. Где и был упелёнат в спец. бельё, ибо тарзаном бросался на решётки в оконных проёмах и с воплями: «Выпустите меня отсюда!», – тряс их нещадно…

      Очнулся Нетужилкин уже без смирительной рубахи в так называемом полубеспокойном отделении. Уроки дюжих санитаров пошли Фёдору на пользу. В палате он был тише воды, ниже травы. И только в беседах с лечащим врачом Фёдор срывался и горячечно молил: «Выпустите меня, пожалуйста! Я вам денег принесу! Мешок!..»

      Мало-помалу доктора и уколы сделали своё дело – перевели полубеспокойство в заторможенность. И в начале лета Фёдор был выписан на амбулаторное долечивание. Больным «учётным», но с улучшением. Кто поспорит, что лекарственный ступор – это ухудшение?

      Дома Нетужилкина встретили настороженно (хотя виду не подавали), и с оттенком лёгкого испуга. Обнаружив покладистость в исполнении подаваемых команд, успокоились. Обильные чаепития и свойские харчи быстро снизили концентрацию в крови успокаивающих препаратов. Не прошло и недели, как Фёдор произнёс первую осмысленную фразу:

      – Фонарь подводный цел? –