Мой любимый предатель. Аля Полякова

снуют другие врачи и из палат выползают на первые утренние анализы пациенты. Мужчины даже притормаживают, словно для разговора. Я не смотрю больше на Тимура, но его взгляд осязаемо скользит по моей коже, оставляя за собой след из мурашек.

      Да что ж такое?

      – Извините, я спешу. Меня ждет пациент.

      У меня нет времени на длинные приветственные речи, потому что в данный момент для меня более важен мой пациент Миронов, чем внезапно вернувшийся Шахов. О нем я подумаю после… После всего.

      – Конечно-конечно. В десять будет общее собрание, будем рады видеть. А если не получится, то все узнаете позже, – понимающе кивает Минаев и отходит в сторону, так что между ним и Шаховым образуется небольшое расстояние.

      Как раз подходящее для того, чтобы я могла протиснуться мимо.

      На Тимуре голубая рубашка, которая оттеняет его смуглую кожу, и темно-синие брюки, поверх накинут белый медицинский халат.

      – Помощь нужна? – ровным тоном интересуется Тимур.

      Моргаю.

      Он вернулся? И… И будет работать здесь? У нас в клинике? Со мной?

      Столько вопросов крутится на языке, но я не решусь задать ни одного.

      Я не видела его пять лет. Не видела и не слышала, но стоит ему оказаться рядом, как меня смывает волной воспоминаний, разбуженных его голосом. Он даже пахнет так же, как в нашем прошлом. Мускусом и цитрусовыми.

      Но нашу первую встречу после такой длинной разлуки я представляла совсем не такой…

      – Справлюсь сама, – отвечаю резче, чем планировала.

      Но плевать.

      Я больше не та девочка, которой он вскружил голову, а потом растоптал. Я проделала большой путь и не собираюсь оглядываться назад.

      Нервным движением поправляю шапочку на голове и еще раз кивнув Минаеву, иду дальше. Свернув за угол, вытираю влажные ладони о штаны. Сердце в груди молотит как сумасшедшее, во рту привкус металла – это сочится кровь из губы, которую я прикусила… И в мыслях один Шахов.

      Зачем, черт возьми, он вернулся? У него в Москве все хорошо – я знаю, слышала о его успехах. Зачем тогда снова к нам? Ностальгия по былым временам? Или просто работа и деньги? И осталась ли на обочине в Москве еще какая-нибудь дурочка, которая поверила, что сможет его удержать?

      Тряхнув головой, стараюсь выкинуть из головы эти мысли на ближайшие часы. Я подумаю обо всем позже. Не сейчас. Сейчас есть более важное…

      – Что тут у нас? – громко спрашиваю, входя в палату.

      И отключаюсь от реальности. Остается только пациент, его анамнез, анализы и я.

      Миронову приходится делать операцию. Ничего критического у бедолаги оказался аппендицит. С этим могли справится в любой другой клинике и любой другой врач. Но мужчина настолько напуган прошлыми ошибками врачей, что теперь дует на воду, а еще после каждого посещения засыпает меня цветами.

      Операция занимает сорок минут.

      – Закончили. Ковалев, зашивай. Наблюдаем. Если, что звоните, – произношу на выходе из операционной.

      – Вера Игоревна, я мог и сам его прооперировать, – сетует