Ведьмы любят…десерты. Снеталия Морозова

помахала головой.

      Милана стала осматривать свои ноги, пробуя разные походки.

      – Ты попала в чужое тело? – вдруг спросил одноглазый воин.

      Тоже не зло, а сочувственно.

      Милана решила говорить с ними.

      – Да, и надо к нему привыкнуть!

      Мужчины, услышав голос, замерли на мгновение.

      В пещеру вошел Родин.

      – Выходите на улицу, надо идти!

      Милана вышла за мужчинами, взяв с собой сумку.

      Арман смотрел, как медленно и хромая идет девушка.

      Затем он поднял голову к небу и стал произносить громко и отчетливо, проговаривая каждое слово:

      – Я отрекаюсь от истинности! Я отрекаюсь от истинности! Я отрекаюсь от истинности!

      В это же мгновение его скрутило, он упал на колени, схватившись за грудь.

      – Она наша пара, что ты творишь? Опомнись! Это дар! – кричал Родин.

      В это же время Милане будто дали под дых, в солнечное сплетение. Она стала хрипеть и упала без сознания.

      Все стояли в шоке.

      Арман поднялся, держась за грудь:

      – Больно! Скоро пройдет! Я ухожу за Вердиной. Со мной Вал и Дилан, Родин.

      Она пролежит долго, часа два, дохлая. Потом вы отведете ее в Храм. А может, кто мою истинность себе заберет, дарю, не жалко. Там встретимся.

      – Я останусь тут, – сказал Родин.

      – Как хочешь!

      Двое мужчин и Арман отправились за невестой императора.

      – Надо разжечь костер, в пещере холодно ей будет, – сказал здоровяк и пошел собирать хворост.

      Одноглазый воин подошел к Милане, расстелил спальник, поднял ее и положил на него, укрывая. И вот тут воин впервые в жизни почувствовал такой запах от женщины, что чуть не свалился от неожиданности. Девушка пахла полевыми цветами, ягодами, она пахла так вкусно, что воин готов был лечь рядом и вдыхать этот запах вечно.

      Он поднялся, встряхнул головой и пошел делать костер.

      Милана проснулась от разговоров. Открыла глаза. Вокруг костра сидели пятеро мужчин.

      Был еще день. Милана решила, что проспала около часа. В груди было ощущение пустоты, какой-то грусти.

      «С такой легкостью Арман отказался от истинности, даже не поговорил со мной. Даже не попытался. Придурок, а не император!» – размышляла Милана и разглядывала мужчин.

      – Гаргулья проснулась! Родин, гаргулья проснулась! Можно отправляться в путь! – закричал один воин.

      «Да сколько можно меня так называть? Ладно, еще понаблюдаю немного, и скоро моему терпению придет конец!»

      – Тил, еще раз ее так назовешь и останешься в этом лесу навечно! – сказал воин со шрамом.

      Милана подняла взгляд на своего защитника, они зацепились глазами.

      Затем он обратился к здоровяку:

      – Грег! Собираемся!

      Из леса вышли Родин и еще два воина. Все вещи сложили в короб, его водрузил на спину себе Грег. Затушили костер.

      – Пошли! – сказал Родин, махнув Милане головой и рукой.

      Девушка поднялась.

      «Ой, ты ж черт! Я хожу-то медленно. Шаги мои по