Там была она, танцор и самолёты. Таисья Черткова

всё новости за многие годы. Это выглядело, как своеобразное бормотание, переходящее в надоедливый галдёж и утомляло окружающих. Таким образом, пассажиры, изредка покачивая головами от внезапных подергиваний и торможений электропоезда, с ещё большим нетерпением ожидали окончания этой поездки. Возможно, таким бы Таисья и запомнила это путешествие, а постепенно оно бы затёрлось любым другим ярким воспоминанием, используя одно из главных свойств человеческой памяти – избирательность. Но одна из историй, сморщенных временем, пожилых женщин, всё же привлекла её внимание, и она прислушалась к разговору.

      – А ты помнишь Борьку того? – сладко причмокивая оттого, что готовилась обсудить, по-видимому, давно волнующую тему, сказала одна из них, которую звали Антиповной, поправляя свой белый платок из хлопка на голове, усыпанный мелкими голубыми цветами.

      – Борьку? – стараясь припомнить, переспросила вторая, которая откликалась на Петровну и напоминала одуванчик своими, выглядывающими из-под панамы, седыми пушистыми, торчащими в разные стороны, волосами. – А как же, помню. Это тот, что по двору бегал, с ног сбивая, а потом на Ленке женился с соседнего подъезда.

      – Да-а-а, – бодро закивала первая, – с которой он с первого класса в школе учился.

      – А, помню этих… – недовольно проворчала вторая старушка. – Всё по углам жались.

      – А тебе до сих пор неймётся, – сердито вспыхнула первая. – Всё не угодить!

      – Да парень-то он хороший, – отмахнулась от замечания вторая. – Это ж Ленка оторва была, охмурила парня.

      – Так поди, любов у них с первого взгляда, – насупилась Антиповна, – как она в наш дом переехала.

      – Ох, охмурила она парня! – возмутилась Петровна. – Ан не красавица, прыщавая да тощая… тьфу!

      – Да ты что, совсем старая стала? – громко разгневалась первая. – Любовь у них. Кто ж выбирает-то? Ты своего-то вспомни, а уж какой красавицей была, однако, первой в нашем районе. И чем тебя тот плюгавенький мужичок пленил?

      – Да ладно, – отмахнулась вторая, утирая платочком внезапную слезу. – Чего теперь вспоминать-то. Нет его уже несколько лет. Твоя правда, Антиповна, она, конечно, любов.

      Антиповна осуждающе посмотрела на неё.

      – А когда-то вот такие, как ты, нашептали Борьке, что дескать, Ленка приколдовала его к себе. Что не может человек так сильно любить.

      Петровна стыдливо опустила глаза и шмыгнула носом. Белый платочек в ромашках нежно промокнул её слезы и скрылся в кармашке.

      – Да что теперь вспоминать-то, дело прошлое… – поправив бережно укрытое льняными салфетками примостившееся на старческих коленях лукошко, тихо отреагировала она.

      – Слушай, слушай, Петровна! Чтоб больше не повадно было чужое счастье рушить, – укорила свою собеседницу первая старушка, затягивая потуже узел своего платочка. – Как она бедная убивалась, когда Борька бросил её. Парни увивались за ней, а она одна-одинешенька, как тень, бледная такая.

      – Так