Академия проклятых: Кровь отверженных. София Устинова

оживают? – опять подивил диким уточнением декан.

      – Нет, – в этот раз первым отозвался поверенный, – но… – было продолжил, но тотчас велел мне: – Покажи свои рисунки, – едва заметно, но красноречиво кивнул.

      Под пристальными взглядами обоих я помялась всего пару секунд.

      Как-то не по себе заставлять ждать, когда так смотрели. Проглотила волнение и выудила папку с зарисовками. Дрожащей рукой протянула Шангайскому.

      – Не лучшие работы, – декан бегло просматривал листы с самого начала, но чем дальше углублялся, тем надольше останавливался и разглядывал. Мрачнел, хмурился.

      – Это первые… детские, – зачем-то решила оправдаться. Подала голос и удосужилась сурового взгляда из-под седых бровей.

      – Во сне, – за меня добавил Ягушкин, и теперь и я, и декан уставились на него.

      Глава 2

       Елисия

      Такая осведомлённость о моих «тараканах», мягко сказать, пугала!

      – А это? – уточнил сухо декан, взмахнув очередным рисунком, на котором был изображён оскалившийся волк\пёс в тёмном проулке.

      – Это не из сна, – пояснила ровно, – года три назад… был случай. И я решила его запечатлеть.

      – Волк в городе? – бесстрастно пробурчал декан, глянув мимо меня на поверенного.

      – Я бы не назвала его волком, – поморщилась, мысль подправляя. – Хотя, может клыки, оскал и прочее воображение дорисовало, – задумчиво закончила. – Говорят, у страха глаза велики, вот и увидела то, чего нет, – закончила на умирающей ноте под пристальным взглядом Шангайского.

      Секунду молчание висело. Я разволнованно жевала губу, Ягушкин рядом как вкопанный стоял, а декан…

      – А это? – он потряс ещё одной зарисовкой, она с лёгким шорохом порхнула по воздуху, как птичка крыльями. – Откуда?.. Из жизни?..

      – Нет… не знаю… – замялась. – Сон…

      – И ты никогда не была на острове?

      – Острове? – глупо вторила.

      – Проклятых… – под нос бормотал Шангайский, продолжая ворочать листы.

      – Нет, – сердце заколотилось в нервном порыве.

      – И об академии тебе не рассказывали?

      – Нет.

      – И даже мать?

      – Вы… – опять запнулась на мысли, – знали мою маму? – бестактно ответила вопросом на вопрос.

      Шангайский долистал мои работы, заострив внимание на последней… где было изображено… существо… нечто вампирское, озлобленное, с клыками… и глазами, полными ярости, но в экспрессионном стиле.

      Закрыл папку и вернул:

      – Не уверен, но попробуем.

      – И что, даже мой аттестат не нужен?

      – Это не важно, – отрезал Шангайский, – общие знания – они общие, – размазано пояснил. – Меня больше напрягает твоя посредственность. В академии тебе будет сложно.

      Это ни о чём не сказало. Мне по жизни не особенно легко приходилось. Но мнение умного, – а если он декан такого факультета, значит априори глупым быть не мог, – имело вес.

      – Я, признаться, сильно запуталась. Мне бы понять, что и как, и вообще я