Обреченный мир. Аластер Рейнольдс

угли.

      Он вспомнил ангела, который упал с тех высот на выступ Неоновых Вершин и чье предсмертное послание и привело его, Кильона, в эту глухомань.

      От созерцания Клинка его оторвала Мерока. Девушка приблизилась неслышно, хотя вряд ли бы он расслышал ее шаги – настолько отрешился от всего вокруг. Кильон вздрогнул и заставил себя успокоиться.

      – Тоска по дому – штука жуткая, – проговорила Мерока.

      – Думаешь, я уже тоскую по дому?

      – Тут и думать нечего. У тебя, Мясник, все на лице написано. Ты спрашиваешь себя: «А не перестраховался ли я? Может, следовало остаться?»

      Ее тон задел Кильона.

      – О том, чтобы остаться, речь не шла. Я хорошо понимал, во что ввязываюсь.

      – Да у тебя комок в горле и слезы на глазах!

      – Тебе виднее. – Кильон отвернулся, злясь, что позволил Мероке себя поддеть. – Чужую тоску по дому ты мигом подмечаешь, но не признаешься, что сама ее чувствуешь, так ведь?

      – Замолчи, – велела Мерока.

      – С удовольствием. Но лучше не затевай разговор, если особого желания разговаривать нет…

      – Я сказала – тихо! Похоже, что-то приближается.

      – Что-то? – севшим голосом пробормотал Кильон.

      – Да, по дороге. – Мерока кивнула во тьму. – Разыщи коня и приведи его в лагерь. И смотри, шум не поднимай.

      Далеко конь не ушел: помешала веревка. К лагерю он брел безропотно. Мерока привела своего коня, светлая шкура которого в свете звезд казалась призрачной. Лишь тогда Кильон расслышал в ночи стук копыт и колес, гул мотора и крики.

      Коней они привязали там, где не увидят с дороги, а сами затаились у своих импровизированных постелей.

      – По-твоему, кто это? – шепотом спросил Кильон. – Те, кого мы должны встретить?

      – Нет, для них рановато.

      – Может, поручение не так передали?

      – Это не они. Объясняю: слишком много лошадей, слишком много колес.

      Грохот усиливался, затихал, порой пропадал начисто, появлялся снова и каждый раз ближе. Обрывки разговоров распадались на части, которые Кильон вроде бы понимал. Выговор грубый, гортанный – слова усекались до одной гласной и выразительного рыка.

      – Слушай, если кони напугаются и дело примет скверный оборот – прячься, – сказала Мерока. – Если все обойдется, я трижды выстрелю.

      – А если я не услышу трех выстрелов?

      – Что ж, тогда приятно было познакомиться.

      Тут Кильон заметил движение: вдали мерцали факелы. Мерока медленно двинулась прочь от лагеря, потом замерла и припала к земле, глядя на место, где тропа соединялась с дорогой. Сейчас тропки напоминали ручейки ртути, мерцающие среди тенистого мрака. Раздался щелчок – девушка сняла пистолет с предохранителя. Ее силуэт был виден на фоне пурпурного горизонта, но, если Мерока не станет шевелиться, ее будет не отличить от валуна.

      Пока лошади и повозки не приблизились вплотную, Кильон подбежал к Мероке, распластался