Стояние над небесами. Книга стихотворений. Людмила Банцерова

в ответ.

      В доме твоём полынья, но ты всё-таки домохозяешь.

      Ветер под окнами – время присядет на твой табурет.

      Вбит перекрёсток судьбы в огневые проталины.

      Вот деревушка да холмик на бренной скользящей земле.

      Тихо в домах, засиделись Степановичи да Витальевны.

      Птицы лютуют в гнездовьях, отпущены – навеселе.

      Дом на окраине, пёс – всё когда-то ведь было же?..

      Зрелое семя снегов прорастёт там, где вязнет сапог…

      Только и вспомнит родня о тебе – голубиное крылышко —

      милая схимница, хрупкая пташенька зимних дорог.

      Ветками мёрзлыми бейся в окно, может кто-то услышит.

      Плачь перед Богом, беззвучно живи в снегопад.

      Время уже навострило сегодня страдальные лыжи.

      Время уже заприметило твой немигающий взгляд…

      «Я всё бы тебе отдала, так и знай, лишь бы помнить…»

      Я всё бы отдал – только бы припомнить…

      Хорхе Луис Борхес

      Я всё бы тебе отдала, так и знай, лишь бы помнить

      за ветки подвязанный сад несмертельным узлом.

      Задышит молчаньем порог охраняемых комнат,

      и я вдруг подумаю: «Всё, мне с тобой повезло!»

      Пристроишься где-нибудь там, на высоких ступенях

      застывшего к полдню, безветренного городка…

      Дворовая кошка проспит у меня на коленях

      всю жизнь – и свою, и мою, не спросив молока.

      Я всё бы тебе отдала, так и знай, если б взял ты

      мой дом – обездоленный кров, что оставишь взамен?

      Но длинную песню поют небеса, музыканты —

      я слышу, я вижу веселье разбилось у стен…

      Забуду ли город: по улочкам южным, сплетённым,

      мне долго идти по расщелинам этих времён.

      Я выйду в старинные дворики росчерком тёмным —

      рукою подать до око́н, до зелёных знамён.

      Припомню ли сад, виноградник, растущий за домом.

      Я в городе этом теряюсь, ладонью касаясь – люблю…

      Не спрашивай, здесь ли жила, с рыбаками знакома —

      да нет, я пытаюсь припомнить о том, что скорблю…

      Я всё бы тебе отдала, только б небо случилось —

      взошло в скорлупе грозовой-медовой у меня над строкой.

      Волошинский дом где-то там на подъезде лучится,

      маячит белесым окном – но теперь от меня далеко.

      Прощаясь, я хлопаю дверью, но знает Всевышний,

      что поздние яблоки вам отдаю – под запретом они.

      Давно ведь завишу от яблонь, от косточек вишен.

      Я всё раздала, чтобы поры запомнить земли, сохранить…

      И город, и сад наливаются осенью, медью.

      И я где-то там на словах, на губах у смотрящей толпы.

      Я всё бы тебе отдала… Но спасительно медлю,

      срезаю кусты – обнимая точёные эти шипы.

      ТОГДА ВСЕ ЖИВЫ БЫЛИ

      А снег летел и на задворках падал,

      с небес печальных зримо снизойдя.

      А снег летел, наверно, так и надо,

      Божественным