Рианон-2. Крылатый воин и огненная принцесса. Империя дракона. Натали Якобсон

к себе любого, чьим хозяином являлся он, иногда она делала это случайно, но теперь он был не против того, чтобы его слуги служили и ей. Все они хоть и пугали вначале, но узнав, что она здесь по желанию их владыки легко подчинялись. Она только хотела спросить, как вызвать его самого.

      А вдруг этого сделать нельзя, ведь не может же он в пылу сражения бросить все, исчезнуть оттуда и примчаться к ней. Хотя она не сомневалась, что именно так он и сделает. Просто бросит битву на произвол судьбы и окажется здесь.

      Объятие стало крепче. Рианон помнила о губительных объятиях лесных родников, когда нимфы, наяды и русалки призывают к себе заблудившихся смертных, которые им приглянулись. Они влюбчивы и легко заманят в чашу того, кого хотят приласкать. Ее тоже вначале заманили, сбили с пути и все для того, чтобы предложить ей одно прекрасное неземное объятие. Пусть это все и ведет к тому же фатальному исходу, что и в рассказах фрейлин, но сейчас ей было так приятно. Прикоснуться к солнцу и не обжечься. Она всегда мечтала об этом.

      Что заставило ее прошептать так, чтобы только он услышал своим нечеловеческим слухом.

      – Мадеэль, я люблю тебя.

      Он не рассмеялся, хотя это было смешно. Кто может любить такое проклятое и покинутое существо, как он. Его губы чуть приоткрылись, но он ничего не ответил. Все, что он хотел сказать, она почувствовала и так, всю его любовь нежданную и противоестественную. Он обнимал ее рукой и крыльями, он был прекраснее всего и всех на земле, его тело мирно сияло золотисто-белым призрачным свечением, а внутри все было напряжено от мятежных противоречивых чувств. Мира в нем не было, он предпочел войну, но сейчас…

      – Я буду сражаться за тебя с кем угодно и с чем угодно, – пообещал он. – Я умею сражаться, будь уверена, Рианон. Умею побеждать.

      – Как тогда на небесах? – лучше бы она этого не говорила, ему тут же стало больно и эта боль передалась ей. Он сжал рукоять тесака так, что побелели пальцы, такие длинные, что оборачивались вокруг эфеса почти вдвое.

      – То было давно, но было, – веско напомнил он сам себе. – Ничего нельзя изменить.

      – Ты бы мог поддержать все в равновесии.

      – Я больше не хочу, – напряженный, как струна, он вдруг расслабился, он принял решения и его кожа засияла еще ярче.

      – А чего ты хочешь?

      – Хочу тебя, принцесса, если необходимо заключить мир, то обе стороны должны что-то получить с этого, прощение мне больше не нужно, я попрошу тебя.

      – Зачем? – серьезно спросила она. И действительно зачем, ведь человеческих желаний в нем нет. Почему она вдруг ему так нужна.

      – Я не знаю, – честно признался он. И это прозвучало, как божественное откровение, что-то вроде того, что ангел не может постичь природу самого себя.

      Мадеэль задумчиво нахмурился, будто должен был еще что-то сказать, но не знал, как выразить все это словами.

      – Меня никто никогда не любил, – наконец признался он. – А я считался