Золушки из Ирландии. Ева Арк

на герцогиню Гамильтон собралось столько народу, что семьсот человек всю ночь сидели в гостинице в Йоркшире и вокруг неё, чтобы на следующее утро увидеть, как она садится в карету.

      Элизабет и её супруг отправились в Шотландию, где у Джеймса было много поместий, в том числе, и Шательро с дворцом Гамильтон в стиле неоклассицизма, послужившим позже образцом для Крум-корт в Вустершире, который граф Ковентри унаследовал от своего отца. Именно туда Джордж привёз Мэри. Однако супруги Ковентри пробыли там недолго. Как засвидетельствовал уже в июле Уолпол, они решили присоединиться к невестке лорда Честерфилда, собиравшейся в Париж:

      – …леди Кэролайн Питершем и леди Ковентри только что отправились туда. Вряд ли последняя сможет наделать там столько шума, сколько наделала с сестрой в Англии. Я не могу сказать, что её гений равен её красоте: она каждый день совершает грубые ошибки…

      Далее автор готических романов иронически замечает, что Мэри во время медового месяца прониклась слишком «огромной любовью» к своему мужу. Друг Ковентри, лорд Даун, встретив супругов в Кале, предложил молодой графине:

      – Если хотите, я могу уступить Вам свою кровать-палатку, потому что на постоялых дворах полно клопов.

      – О! – ответила Мэри. – Я предпочла бы быть загрызенной до смерти, чем провести хотя бы одну ночь без моего дорогого друга!

      Вероятно, Уолпол намекал на то, что чрезмерная экзальтированность красавицы может стать причиной её разлада с мужем. К сожалению, он оказался прав: «огромная любовь» Мэри вскоре подверглась испытанию, и произошло это в мировой столице моды. Хотя Париж был поистине волшебным городом, она не чувствовала себя там счастливой.

      – Парижский двор слишком высокомерен! – жаловалась графиня Ковентри впоследствии.

      Дело в том, что во Франции эталоном красоты считалась белокурая маркиза Помпадур, фаворитка короля Людовика XV. Поэтому кельтская внешность Мэри не произвела впечатления на парижан, которые смеялись над её глупостью, недостатком воспитания и незнанием французского языка. Тем не менее, не желая отставать от моды, она переняла у маркизы Помпадур привычку использовать густые белила на основе свинца, что было очень вредно для кожи, и румяна.

      Однажды, когда Мэри спустилась к ужину с белым, как мел, лицом и ярко-красными щеками, граф Ковентри, по словам присутствовавшей там же леди Кэролайн, хмуро приказал жене:

      – Немедленно умойтесь!

      А когда та не послушалась, он вытащил из кармана носовой платок и, прямо на глазах у гостей, бесцеремонно стёр с её лица макияж. Кроме того, Джордж оказался ревнивцем, и из-за этого у молодожёнов было несколько ссор.

      Зато по возвращении в Англию Мэри произвела настоящий фурор своим внешним видом. Теперь уже она сама установила моду в лондонском обществе на белую кожу с румяными щеками, и её популярность росла с каждым днём. Всякий раз, когда она появлялась в Гайд–парке, её окружала толпа. Этому способствовало и распространение