Уж замуж невтерпёж. Анна Ледова

размяла мне каждую мышцу, уложив на тёплую мраморную плиту, и от запахов масел и притираний я почувствовала себя на седьмом небе. Не знаю, как у неё это вышло, но после массажа я не размякла, а, наоборот, почувствовала ещё больший прилив сил. Сиделка – служанкой её язык не поворачивался назвать, хотя, судя по всему, именно ею Мариса и являлась, – беспрестанно ворковала, что-то ласково напевала и выглядела очень довольной.

      И я махнула рукой на всё происходящее – тайны тайнами, а побаловать себя после некоторых событий, вымотавших меня за последние месяцы, определённо стоило.

      После всех процедур Мариса завернула меня в мягкий халат и повела одеваться. Гардеробная оказалась не меньше спальни, а уж от обилия тряпья глаза на лоб полезли. Да тут же целый магазин!

      – Это ваша матушка распорядилась каждый год платья обновлять. А я-то как мечтала, что наряжать вас стану! И ведь всё по меркам да по последней моде!

      Я укоризненно посмотрела на забывшуюся Марису.

      – Ой, тебя… Шеня.

      Так-то лучше. Ну-с, посмотрим, что тут носят. Цветовая гамма порадовала – выбирай не хочу. Ткани все явно очень дорогие, качественные. Одна беда: сплошные платья с юбками, и все исключительно до пят. Хотя бы без корсетов и кринолинов обошлось. Впрочем, последние и так с успехом заменяли многочисленные нижние юбки. Ай, ладно, поиграем в принцессу…

      Мариса облачила меня в шёлковое бельё: непривычно свободное, без облегания. Затем в тонкую сорочку и ворох нижних юбок. А сверху опустила на меня нежное бело-зелёное платье в цветочек, с коротким рукавом и скромным треугольным вырезом. Поколдовала над волосами, присобрав часть наверху, а остальные пряди уложив мягкими волнами. И наконец подвела к напольному зеркалу.

      А там… Нет, как-то так я и выглядела в свои семнадцать-восемнадцать лет. Тонкая, звонкая, невысокая. Разве что в этом отражении грудь оказалась побольше, да талия поуже. Свои русые волосы я и так осветляла с давних пор, только никогда мне не удавалось добиться такого благородного платинового оттенка, какой отражался сейчас. А уж до попы такую гриву отрастить…

      Я подошла ближе. Кожа белая-белая и ровная, словно фарфоровая. Мой же немного вздёрнутый нос, те же губы, но чуть пухлее… А вот глаза пронзительно синие, не мои серо-зелёные. И перещипанные когда-то по глупости брови вновь густые, вразлёт. Ямочка на подбородке на месте, а вот овал лица смягчился. Вроде я, а вроде и нет… Как будто через несколько фильтров фото прогнали, превратив просто милую девчушку в яркую красавицу с обложки журнала.

      – Ах, какая же вы у меня! – светилась искренним счастьем Мариса. Ладно, привыкнет ещё по имени обращаться, не до того сейчас.

      – Тридцать восемь, говоришь? Отлично сохранилась, спасибо. – У меня вдруг промелькнула одна мысль. – Мариса, а сколько у вас люди живут вообще?

      – Так кто как, госпо… Шеня. Маги и по пятьсот лет, а простые люди по двести, и то если богам-многим угодно будет.

      – А-а-а… Вот оно как. А ты сказала, что сама только недавно до «девиц» доросла?

      – Ну