Трилогия Хроники Хищника. Книга первая. Свет и Тень. Тира Хаймур

и на ледяной камень. За ними подпрыгнули задние. Ещё раз. И ещё. Наконец, за углом показался внушительных размеров кусок сала, манящий сильным приятным ароматом. Крыса задержалась на несколько мгновений, изучая обстановку вокруг. Затем – пара неуверенных шажков передними лапками. Нос подергиваясь оценил насколько свежа и лакома его добыча, оставленная невнимательными людьми. Задние лапы осмелевшего зверька подпрыгнули к передним. Он сел маленьким комочком в огромном для него помещении. Серая слипшаяся шерсть на спинке торчала острыми зубьями. Снова почесав загривок, крыса взяла кусок, что был в половину ее размера, подтянула его к себе, стала общупывать его тонкими пальцами, вынюхивать на нем наиболее заманчивое место для начала пира. А затем мир погрузился во тьму. Зверёк, накрытый тяжёлой плотной тканью запищал, требуя свободы, но неокрепшим детским ручкам хватало силы, чтобы удержать его.

      Худощавый мальчик с копной растрёпанных каштановых волос, светлой кожей и черными угольками вместо глаз крепко прижимал к груди визжащий комок. Шлепая босыми ногами по холодному полу он пронесся через большую комнату, играюче оббегая все препятствия в виде большого дивана, невысокого пустого столика и шкуры здорового медведя на полу. Но у двери в детскую комнату остановился, оглянувшись на забытый у входа в покои кусок сала. Он быстро вернулся за ним, закрыл входную дверь и помчался обратно. Детская была больше похожа на поле сражения. Высеченные из камня лошадки и подобия маленьких человечков стояли на полу ровными рядами. В самом центре, по велению лёгкой детской руки, движимой безграничной фантазией, происходило ожесточенное сражение. Пол мальчик заляпал киноварью, видимо, чтобы придать реалистичности безжалостному кровопролитию. Пристанище хаоса царило лишь здесь. В остальном был идеальный порядок, не тронутый руками матери. Детские книжки, расписанные умелыми мастерами, стояли на столе у стены в порядке, что малыш сам себе придумал, поскольку замысловатый алфавит пока оставался для трехлетнего ребенка непонятным и сложным. Кроме маленьких воинов, все игрушки прятались в сундуках, каждая на своем месте. Пробегая мимо стены с арсеналом из деревянного оружия, он остановился, чтобы поправить один из мечей, слегка сдвинувшийся со своего места. Хмуря брови, он прошёлся глазами по стене, убедился что все висит ровно и, кивнув самому себе, поторопился в угол комнаты. Зверёк в его руках не оставлял попыток вырваться из крепких объятий. Мальчик остановился у небольшого шалаша, который он смастерил в надежде, что тот станет отличной крепостью, способной защитить от нарушителей его одиночества. Нырнув под кирзовое полотно, он сел в позе лотоса и, зажав голову крысы, стал аккуратно освобождать ее от ткани. Грызун отчаянно пытался вырваться, его лысый хвост извивался, бесконечный писк становился все громче. Откинув тряпку, которой он изловил зверька, мальчик рассмотрел его. Черные бусины будто обрели человеческую способность молить о пощаде. Но едва ли ее можно было выпросить у этого ребенка. Он крепко взял зверька за брюшко, нащупав маленький хрупкий хребет и медленно провернул его, прислушиваясь к хрусту, перебиваемому душераздирающим писком бьющегося в конвульсиях зверька. Неожиданно его крепость отлетела в сторону, заворожённый мальчик вздрогнул. Он поднял глаза, а затем снова опустил их на свою жертву. Над ним, сморщившись, стоял молодой юноша.

      –Ну что же ты, братишка… – жалобно прошептал он. – Ты же знаешь, что нельзя так делать! Тем более, когда родители дома!

      –Но они так красиво поют…

      –Поют?

      –Что за шум? – За спиной старшего брата послышался женский строгий, но не лишенный по этой причине материнской ласки, голос.

      Юноша резко обернулся, сцепив руки за спиной. Пытаясь улыбаться матери, он закрывал собой брата. Женщина со светлыми волосами, ровным носом и золотыми глазами, точно, как ее копия в лице старшего сына, быстро подошла к детям. Грубо схватив сына за руку, она оттолкнула его в сторону. Младший ребенок продолжал смотреть на крысу, всё ещё дергающую лапками и издающую предсмертные прирывистые писки. Мать рывком подняла мальца на ноги, села перед ним на колени, а крысу выбила из маленьких ручек, отчего та отлетела на несколько метров в сторону.

      –Что ты делаешь?! – Пытаясь не сорваться на отчаянный крик, спросила она.

      Мальчик опустил руки, продолжая следить за последними содроганиями мохнатого тела. Женщина взяла его маленькое личико в ладони и повернула его взгляд на себя.

      –Ты же понимаешь, что ей больно? Прошу, милый, скажи, что тебе жаль…

      Ребенок посмотрел на мать безразличными глазами, но вспомнив о своей сокровищнице, мельком глянул через правое плечо на кучу подушек за спиной. Женщина отодвинула ребенка в сторону и ползком добралась до заветного клада. Подушки скрывали большой сундук. Мальчик подбежал к безжизненному тельцу. Он аккуратно взял его в руки и понес к матери. Она распахнула сундук. В ее нос ударил едкий запах гнили. Женщина закрыла нос рукой и зажмурилась. Крышка скрывала не меньше двух десятков дохлых крыс, разложенных, словно трофеи, от самой мелкой до той, что была размером с небольшого кота. Мальчик, довольный прибавлением в своей коллекции глянул на мать, а затем деловито стал укладывать новичка рядом с остальными, бережно поправляя