Проводник. Елена Мариныч

только что из больницы. Так, что все в порядке.

      – Только выписался что ли? Тогда понятно. А, что ж за тобой никто не приехал?

      Парень все еще держал ее за руку. Пашку это начало раздражать. Она вырвала руку и сказала.

      – Не кому.

      И пошла прочь.

      – Эй, парень. Постой!

      Она не обернулась. Вспомнились слова деда Якова. «Так и останешься Пашкой». Его слова становились реальностью. Почему ей не все равно?

      3

      Больница находилась в райцентре в двадцати километрах от Столбов. Добраться до деревни можно было на маршрутке. Подойдя к остановке, Пашка порылась в карманах и поморщилась. Денег не было. Придется идти пешком. Она могла договориться с водителем и отдать деньги за проезд позже, но ей не хотелось ни с кем говорить. Она повернулась, чтобы уйти, когда ее окликнул женский голос.

      – Пашка!?

      Это была тетя Вера. Вот уж кого она сейчас совсем не хотела встретить. Не потому, что не любила ее, а потому, что тетя Вера сейчас начнет плакать да причитать. А этого Пашке хотелось меньше всего.

      – Ой, боже ш ты мой. Пашка. Да ты на себя не похожа! Вот бандиты, чтоб их скрючило. Разве ж так можно!?

      Она рассматривала Пашку, поворачивая в разные стороны.

      – Ой, а дед Яков то…

      Пашка поняла, что сейчас начнутся причитания, и сказала.

      – Я знаю. Теть Вера, я пойду.

      – Куда ты пойдешь? Разве ты не домой?

      – Домой.

      – Так маршрутка скоро пойдет. У тебя, что денег нет на маршрутку?

      Пашка промолчала. Сейчас она хотела просто уйти.

      – Ничего. Я заплачу.

      – Не стоит.

      – Брось, от пятидесяти рублей не обеднею. Ты ж мне как дочь.

      Пашка только усмехнулась. Все дни в больнице прошли в одиночестве. Никто из односельчан не вспомнил о ней. Даже вещи привез следователь. Как дочь?

      Видимо тетя Вера поняла, о чем думала Пашка, потому смутилась. Потупила глаза, засуетилась.

      – Ты это, не дури. Поедем вместе.

      Пашка согласилась лишь потому, что не хотелось спорить. В маршрутке, стоило Пашке сесть, воцарилась тишина. Все кто находился там, украдкой посматривали на нее, ерзали. Пашка откинулась назад и прикрыла глаза. До слуха долетел неразборчивый шёпот. Это раздражало. Пашка постаралась не обращать внимания, погрузившись в свои мысли. Наверное, ей изрядно промыли косточки, пока она лежала в больнице. А, все равно! Ей наплевать.

      Взгляды провожали ее, пока она шла на кладбище, куда направилась, выйдя из маршрутки. Деревянный крест и холм земли, засыпанный цветами. Дедушку любили. Пашка знала, что похоронили его достойно. Вот только ее не было. Она не проводила его! Чувство вины подогнуло колени, и Пашка опустилась на землю. Опустила голову. Так просидела она до тех пор, пока солнце не коснулось горизонта. Пашка вспоминала дедушку, просила прощения, говорила с ним, но не смогла заплакать. Слезы подступили к горлу, но не вышли из глаз, а опустились камнем на сердце. Лишь когда