Эхо тьмы. Август Туманов

без сознания Марину, и, не глядя на неё, вошла в избу. Рассвет, слабый, розовый, лживый, пробивался сквозь тучи. Он нёс с собой не надежду на лучшее, а лишь по-своему напоминал, что Клинцовка своих не отпускает.

      Глава 2: Незнакомка

      Душный августовский вечер висел над Клинцовкой, как застарелая лихорадка, что не отпускает даже в прохладе ночи. Воздух был густым, липким, пропитанным запахами пота, дешёвого пива и прелой земли, которая лежала на полях за деревней. Улицы, утопавшие в грязи после вчерашнего дождя, блестели в тусклом свете единственного фонаря, мигающего у перекрестка, словно подыхающий зверь. Свет его падал на облупившиеся стены домов, на покосившиеся заборы, на ржавые остовы машин, которые стояли у обочин. И всё это казалось мёртвым, застывшим в ожидании конца. Клинцовка не жила. Она выживала, тянула свои дни, как старик, что давно забыл вкус хлеба, но всё ещё цепляется за дыхание.

      Единственным островком шума в этой тьме был клуб. Он располагался в низком здании на краю деревни, сложенном из серых бетонных блоков, облупившихся и потрескавшихся, как кожа на руках старухи. Над входом – выцветшая до бледных пятен, вывеска "Клинцовка Night", буквы которой едва угадывались под слоем пыли и паутины. Изнутри доносилась громкая, рваная музыка, с басами, что били по ушам, как молот по наковальне. Свет неоновых ламп, красных и синих, пробивался сквозь мутные окна, падал на асфальт перед входом, смешиваясь с грязью и окурками, валяющимися под ногами у входящих. Люди здесь собирались не для веселья. Они приходили, чтобы забыться, утопить тоску в пиве и дешёвом самогоне, заглушить её криком под музыку, которая давно всем надоела, но при этом всё ещё играла, как заезженная пластинка.

      Марина стояла у стены, прислонившись к холодному бетону, что впитал в себя сырость ночи. Её джинсы, потёртые на коленях, липли к ногам от пота, а кофта, тонкая, синтетическая, с выцветшим рисунком, облепила спину, пропитавшись влагой. Она держала в руках пластиковый стакан с тёплым, мутным пивом, с пеной, что давно осела и пахла кислятиной. Глоток обжёг горло, но она всё равно пила, медленно, глядя на толпу внутри через открытую дверь. Люди двигались вяло, будто марионетки с обрезанными нитями, их бледные, с тёмными кругами под глазами лица казались масками, которые давно забыли, как улыбаться. Густой, едкий дым от сигарет висел в воздухе, смешиваясь с запахом пота и пролитого алкоголя, создавая духоту, от которой кругом шла голова.

      Её взгляд цеплялся за Игоря. Он стоял у барной стойки. Это был высокий, подтянутый молодой человек, с широкими, мощными плечами под чёрной футболкой. Его русые волосы, чуть влажные от жары, падали на лоб, и он то и дело отбрасывал их назад резким движением руки. Марина знала эту привычку. Она знала также его громкий, чуть хриплый смех, который легко было услышать сквозь шум клуба. Знала, как он смотрит на неё, или, по крайней мере, ей казалось, что знала. Они не были парой, но в её голове он давно стал её парнем. Она рисовала себе их будущее, глупое, простое, деревенское: дом, дети, огород, может, даже собака.