Колодезная пыль. Борис Георгиев

была, когда заглядывала по-кошачьи в окно кабинета, взобравшись на старую акацию. От акации остался корявый неохватный пень, а Василиса… «Когда успела остервенеть? Не заметил. Почему только она? Все мы».

      На облитой осенним солнцем нижней веранде он стоял неделю тому назад и разглядывал связку с ключами всевозможных цветов и фасонов. Пытался вспомнить.

      Рассобачились. Когда? Да вот же, когда потянулась бодяга с расселением. А началась она, как и положено, склокой.

      ***

      Середина июля, жара. Солнце ушло, окна кабинета нараспашку, но это помогает мало, дворик раскалён, как жаровня. Утром – ничего, с восточной стороны дом закрыт высоченной стеною многоярусной дорожной развязки. Днём – ничего, с юга зеркальной скалой торчит новострой. Но часов после трёх, в самое пекло, солнце выглядывает из-за стеклянной грани высотки и заливает двор жаром. Нет спасения от него, не помогает зажатый в каменный угол ясень. Восьмой дом прикрыл бы, но он снесён, от строительного забора толку мало. Акация спасла бы, но её спилили давно, в полдневной тени пня может укрыться разве только мышь. И остаётся мучиться в зашторенной комнате от духоты, потому что клиенту всё равно, потел артмастер над заказом или нет. Но часам к пяти можно распахнуть настежь окна, чтобы хоть горячим ветром, но обдуло лицо.

      В половине шестого, в середине июля Ключик полулежал в рабочем кресле, расслабленно следя за тем, как плавятся в восходящих потоках облизанные солнцем леденцовые грани небоскрёба. Заказ сдан, можно пожить на выдох.

      – Куда это вы, Ядвига Адамовна? – услышал он и подумал: «Резиновая Зина не дремлет. Глаз да глаз».

      Зинаида Исааковна Гольц из пятой квартиры редко упускала случай узнать цель соседских перемещений.

      – К подруге, Зиночка, золотце, – ответил звучный голос Ядвиги Адамовны Вишневской, редкой красоты и душевности женщины, до старости ухитрившейся не растерять оба качества.

      – А не в мэрии ли случайно работает ваша подруга? – пискнула Резиновая Зина тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

      «Чего она взъелась?» – лениво подумал Валентин. Вставать не хотелось.

      – Она давно на пенсии, – ответила Ядвига. Вставать не было нужды, чтобы представить, как она остановилась на лестнице, подняла голову и заломила левую бровь.

      – Значит, она подвизается там на общественных началах, – ядовито скрипнула Резиновая Зина.

      – С чего это вы взяли, Зинаида Исааковна?

      – А с того, Ядвига Адамовна, что сегодня принесли странное письмо. Признайтесь, вы тоже получили. Ведь так?

      – А, вот вы о чём! Но, простите великодушно, какое я к этому имею отношение?

      – А такое! Кто недавно сказал Павлику Зайцу, чтоб уже искал дом?

      «Письмо? Какое-то пришло. Я ещё подумал, опять бумажный спам. В прихожей оставил, не посмотрел даже. Причём здесь Павлик и его дом?» Павел Петрович Заяц, жилец из квартиры номер один, всем успел