Любовь. роман. Татьяна Столбова

не стесняло, не пугало. Ее, видимо, тоже. Они вдвоем, одновременно, перешли некую грань, за которой существовал другой мир. «Любовь», – с усмешкой назвал его про себя Коля. «Любовь», – глазами подтвердила Ирина. «Нет, – ответил Коля. – Не любовь. Это кое-что другое».

      Да, это называлось иначе. Коле стало жарко. Он вытер ладонью пот со лба и тоже поднял стакан. Они выпили, не отводя глаз друг от друга. У Коли мелькнула противная мысль, что такое должно было быть у него хотя бы с Надей, но не с Бобровой же. На миг он увидел и толстые щеки, и мышиного цвета волосы, но, как нечаянный глюк, это сразу прошло.

      Неслышно подошла официантка, поставила на стол графин с водкой и чистые стаканы.

      Коля наощупь нашел в кармане пачку «Явы», достал ее, вытянул сигарету и закурил. Руки его немного дрожали. Так с ним бывало и прежде, когда он приближался, например, к Наде и слушал ее учащенное дыхание, и сам начинал дышать так же, а потом касался губами ее губ, а потом происходило и все остальное, о чем Коля вспоминать не любил, потому что по складу своему все-таки был пуританин.

      В горле стало сухо, он закашлялся, взял стакан и допил водку. Сбоку мелькнуло форменное платье – официантка забрала пустые тарелки и снова исчезла. Музыка звучала как будто издалека, но казалось, что она была везде, проникала в душу через все поры и сердце от этого билось сильно, гулко, прерывисто.

      Ирина словно услышала этот нервный стук. Брови ее дрогнули, и ресницы стали влажными. Ее расширенные зрачки, черные, горячие, придавали всему облику одухотворенность и, как ни удивительно, красоту. Так и было – хотя лица ее Коля не видел, зато в ее глазах мог отлично рассмотреть себя самого, и по выражению собственного лица и собственного взгляда понимал, насколько Ирина красива сейчас.

      Пепел с его сигареты падал на стол. Он ничего не замечал, кроме этих глаз напротив. Он плавился в них и готов был раствориться, принести себя в жертву, если бы только знал, чему или какому идолу. (Но даже в эти – возвышенные – мгновения Коля анализировал ситуацию, хоть это и получалось как-то отвлеченно, урывками. Так, он подумал, что пока не имеет кумира, а посвящать себя Бобровой не намерен ни при каких условиях. И еще: что все это низко, как сама мысль, так и вывод насчет Бобровой. И уже совсем мимолетно: что и это тоже вздор, и можно без особых угрызений совести за такую низость себя великодушно простить. Мало ли в жизни делаешь ошибок?.. Однако стать жертвой все же очень хотелось.)

      Мурашки пробежали по спине, по рукам. Коля почувствовал сильный жар, градусов до сорока, причем не по всему телу, а лишь в некоторых местах, и от этого ему было немного стеснительно, но зато очень, очень приятно. Голова стала пустой, легкой и большой как воздушный шарик. Сердце подергалось судорожно и свалилось вниз, в самое пекло, и оттуда сейчас сигнализировало тревожно, пуская по венам ток: пять-четыре-три-два-один…

      Вдруг Ирина глубоко вздохнула, и он понял, что уже весь был с ней и в ней.