Александр I. Сергей Эдуардович Цветков

и Зубовых, необходимых мне, и второе – еще усилить общее ожесточение против императора. Я изучил его нетерпеливый нрав, быстрые переходы его от одного чувства к другому, от одного намерению к другому, совершенно противоположному. Я был уверен, что первые из вернувшихся офицеров будут приняты хорошо, но что скоро они надоедят ему, а также следующие за ними. Случилось то, что я предвидел. Ежедневно сыпались в Петербург сотни этих несчастных, каждое утро подавали императору донесение с застав. Вскоре ему опротивела эта толпа прибывающих; он перестал принимать их, затем стал просто гнать и нажил себе таким образом непримиримых врагов в лице этих несчастных, снова лишенных всякой надежды и осужденных умирать у ворот Петербурга». Пришлось отослать назад всех тех, кого сразу не приняли на службу, что дало повод к новому недовольству в стране, когда в провинции вновь увидали этих людей, обнадеженных царем и теперь возвращавшихся из столицы, большей частью пешком, и оставшихся без всяких средств к жизни.

      Между прочим, эти действия Палена свидетельствуют и о том, что ожесточение против Павла во многом было спровоцировано самими заговорщиками, искажавшими смысл его указов или намеренно перегибавших палку в их исполнении.

      Среди тех людей, на чью помощь Пален особенно рассчитывал, был Леонтий Леонтьевич Беннигсен. Этот пожилой, длинный, сухой, накрахмаленный и важный, словно статуя Командора, офицер происходил из старинного ганноверского дома. Его призвание к военной службе определилось очень рано: уже десятилетним мальчиком, состоя пажом при дворе английского короля Георга II, он усердно занимался военными науками, чертил карты, учился верховой езде. Тогда же проявились и главные черты его характера – твердость, упорство, выносливость и методичность.

      Этот редкий запас качеств обеспечил ему быструю военную карьеру: прапорщик в четырнадцать лет, капитан в восемнадцать, подполковник в двадцать восемь. Состоя в последнем чине, он перешел на русскую службу, чтобы поправить пошатнувшееся состояние. В России участие в турецкой кампании и штурме Очакова утвердили за Леонтием Леонтьевичем репутацию храброго, решительного и исключительно хладнокровного человека. Широкая известность пришла к нему со времен польской войны 1794 года, когда Суворов пожаловал его за несколько успешных операций чином генерал-майора. Именно тогда о Беннигсене заговорили, как об офицере «отличных достоинств». Награды посыпались на него, как из рога изобилия: орден св. Георгия 3-й степени, золотая шпага с надписью: «За храбрость», орден св. Владимира 2-й степени и тысяча душ в Минской губернии… Тогда же Леонтий Леонтьевич познакомился с Валерианом Зубовым, а через него – с остальными Зубовыми и людьми, близкими к ним, в частности, бароном фон дер Паленом.

      С воцарением Павла карьера Беннигсена, как и многих других екатерининских офицеров, прервалась. Хотя вначале царь пожаловал ему следующий чин – генерал-лейтенанта, но уже в сентябре 1798 года в беседе с фельдмаршалом Н.И. Салтыковым,