Ни живые, ни мёртвые. Ди Рофф

бога это не имело смысла. Но всё же постоянно так делал. Почему? Игра в спасителя людей от самих себя? Герой, что постоянно протягивал руку помощи? Или просто искал выгоду?

      С другой стороны, для злого человека Вильгельм был слишком красив: чёрный фрак, рубинового цвета рубашка, серебристые цепи на тёмно-винных брюках, уложенные рыже-каштановые волосы, септум в длинном носу и собранный взгляд серых глаз. Его брови вечно находились под таким углом, что делали его лицо суровым, даже злобным – это ещё одна общая черта между ним и Анной. Порой я часто ловила себя на мысли, что сравнивала их: поступки, характер, черты внешности, одежду. Если Анна любила носить всё чёрное и серое, то Вильгельм предпочитал алый цвет и стиль XIX века. В чём-то элементы их нарядов совпадали: наручные часы, браслеты или прокол носа, но в основном – яркий контраст. И как они жили бок о бок каждый день?

      С другой стороны, их взаимоотношения мне не совсем ясны, как и их характеры. Словно… им слишком много надо контролировать, следить за каждым словом и деталью. За каждой тайной.

      – И вам привет, семейка Готье, – я моргнула, отгоняя от себя мысли.

      – Садись, – Анна махнула мундштуком в сторону противоположной двери машины.

      Перед тем, как сесть, я оглянулась: ветхие деревья, угрюмо идущие на работу люди, чёрная масса из пальто, грязного снега и мокрых стен домов – даже привычный алый цвет города с трудом пробивался в этот пасмурный унылый день. От общежития я прошла даже меньше половины пути до университета, поэтому рада была сесть в тёплую машину. Не раз Готье меня подвозили, поэтому обстановка была привычной: чистые ухоженные сиденья, полная пепельница перед рулём, несколько новых пачек Marlboro рядом с ней, запах табака и талой воды – их машина была для меня любимее, чем дом, где я жила с приёмными родителями.

      Жаль, что никого из этих людей я не могла назвать родными.

      – Хочешь кофе? – Вильгельм с соседнего сиденья взял напиток и протянул его мне.

      Я приняла из его рук дымящийся стакан и внезапно осознала, что ничего не ела ещё со вчерашнего вечера, понятия не имела, сколько сейчас времени, и с собой ничего не взяла: ни еды, ни тетрадей, ни денег, ничего, лишь небольшую сумочку, где лежал телефон, пропуск и найденная книга Тинг. Задней мыслей я и не хотела идти в университет, но ноги сами на автомате повели меня туда. Дом хоть и по пути, но заходить бессмысленно – стоило ожидать ссор, наказаний и новых запретов. А чем-то всё-таки надо было заняться.

      Как всё стало сложно всего лишь за один день…

      Но мне это нравилось. Дико нравилось.

      – А круассан? – Вильгельм, казалось, превратился в само гостеприимство, что за ним редко наблюдалось. – Жаль, что они не такие вкусные, как у нас во Франции…

      Хрустящий снаружи, мягкий и тающий внутри, с тёплым шоколадом – такая оказалась выпечка на вкус. Учитывая, что я ничего не ела, для меня этот круассан казался почти идеальным. Я съела его почти в два счёта, лишь один раз сделав глоток обжигающего коже. На уже чуть сытый желудок