Звездный билет. Апельсины из Марокко. Пора, мой друг, пора. Василий Аксёнов

Они скрывали друг от друга свои увечья и говорили, что работенка, в общем-то, терпимая, сносная, и интересно, сколько они получат в день зарплаты. Фрам тоже работал изо всех сил. Он отчаянно матерился и кричал:

      – Заноси!.. Подай назад!.. Взяли!..

      Он суетился, забегал вперед или орал снизу. Хватался за угол шкафа и багровел, натужно стонал, отбегал и кричал:

      – Стоп, стоп, чуваки! Вправо, влево!

      Потом ребята ждали бригадира внизу. Фрам всегда задерживался в квартире. Он сбегал по лестнице, оживленный и неутомимый, орал:

      – Бригада-ух! Вперед!

      Впрыгивал в кабину грузовика, а ребята влезали в кузов.

      Все эти дни питались консервированной кукурузой. Царица полей восстанавливала их силы. Болели руки, плечи, ноги. Утром невозможно было пошевелиться, а после работы дьявольски хотелось пива. Как это быть грузчиком и не пить пива! Дунуть на пену и залпом выпить всю кружку, так, как пьют настоящие грузчики в киоске напротив. Настоящие грузчики, толстоногие, багровые, ели в обеденный перерыв огромные куски мяса.

      И что-то все-таки в этом было. Плестись после работы на автобусе, дремать на заднем сиденье и чувствовать все свое тело, совершенно сухое, усталое и сильное. И думать только о банке с кукурузой. Только о кукурузе, и ни о чем другом. Проходить мимо ресторана (заладили они там эту «Марину», как будто нет других песен), а ночью лежать возле палатки и вместе с Аликом ждать возвращения Юрки. И слушать, как Алик читает стихи:

      Сколько ни петушись,

      В парках пожара

      Не потушить.

      Не трудись задаром,

      Только не злись.

      В парках пожары.

      И листьев холодных слизь

      Осень приносит тебе в подарок,

      Только не злись.

      – Алька, отчего ты летом пишешь об осени, а зимой о весне?

      И слушать, как Алик объясняет, почему он так делает. И слушать сосны. И музыку из дома Янсонса. И думать: кто же он все-таки такой, этот Янсонс? И если зоотехник, то почему болтается весь день без дела, балуется с красками и смотрит, смотрит на все? (Вот бы научиться этому – полчаса смотреть на элементарную собаку и улыбаться.) Хорошо лежать так, и слушать голос Алика (этого не забыть, бородатый черт), и сдерживать ярость, и не смотреть на окно, в котором теперь всегда темно, и вспоминать ремарковских ребят (разве станут они?..). А потом увидеть, как мелькает за соснами последний автобус, и ждать Юрку. И вместе с Аликом притвориться спящими и слушать, как Юрка раздевается, сдерживая дыхание, так как знает, что они притворяются спящими. А потом слушать Юркин храп и посапывание Алика.

      Хорошо, если птица какая-нибудь начинает свистеть над тобой, но иногда это раздражает. Только под утро становится холодно, и сигарет не осталось совсем. Пожалуй, лучше все-таки завернуться в одеяло, но разве уснешь, когда вокруг такой шум? Вся «Барселона» собралась и смотрит из окон на ринг. Надо выйти из угла и надо его избить. Бить и бить по его мощной челюсти и по тяжелому телу. Хорошо, что бой решили провести в «Барселоне». До́ма и стены помогают.