Царские врата. Елена Крюкова

мир вокруг тебя. Кружение прекратится. Надоедливый бешеный стук тоже.

      Мать подходила ко мне, гладила меня по плечу. Отец запил горькую. Водка – такой дешевый наркотик, купил, выпил и забылся. Отец сидел на кухне, курил, ссыпал пепел прямо в тарелку, где лежала жареная куриная нога, наливал себе водки в кружку, как воды, и пил из кружки – залпом, обреченно. Я сидела вместе с ним на кухонном табурете, тоже наливала водки – в чайную чашку, стукала чашкой о кружку. «Не пей, дура, – устало говорил отец. – Козленочком станешь». Я неумело пила. Первая водка в жизни. Сначала противно, потом весело. Сперва водку выпью, потом холодным чаем запью. Лысая голова отца медно сверкала, будто начищенный медный котел.

      Я пила водку с отцом на кухне, допилась до того, что ударила кулаком по столу и заорала пьяную песню. Это я-то, тихоня, мышка! Отец вырвал у меня из рук бутылку, кинул в угол. Мне показалось – это он мою голову оторвал и в угол бросил, и она упала со стуком и раскололась, спелое яблоко. «Не пей никогда больше. Это не для тебя. Это для больших взрослых дядек. Ты не отчаивайся. Не реви. Еще встретишь мужика хорошего. Еще родишь. Роди мне внука, доченька! Роди!»

      Плакал, утыкая лицо в руку, лежащую волосатым бревном на кухонном столе.

      Обе бабушки, Наталья и Апа, молились за мое здоровье. Одна ходила в Высоковскую церковь. Другая – в мечеть в Печерской слободе.

      Я не понимала, как это – молиться разным богам. Разные церкви строить. Одному Богу – и другому Богу. А разве их может быть два? А кто такой Бог?

      Я воображала Его суровым грозным дядькой с белой бородой, с огромными жесткими кулаками. Воздевает руки из-за облаков, грозит бедным людишкам. Если таким кулаком ударит – не встанешь.

      Однажды ночка у меня была. Всем ночкам ночка. Я наплакалась, как обычно, наревелась всласть, потом стала себя ругать: ну, дура, хватит хныкать, закрывай глазенки и спать.

      Еще некрепко спала, дремала, когда рядом со мной зашуршало.

      Зажигать свет не стала. Глядела во тьму.

      Он стоял передо мной, босыми ногами на холодном полу, маленький, голый. Глаза раскрыты широко. Так смотрят напоследок. Или в первый раз.

      – Сыночек…

      Маленький мальчик. Только научился ходить. Еле держался на крохотных ножках. Засунул себе в рот большой палец.

      Сосал палец. Смотрел на меня. Не призрачный. Настоящий. Вот я схожу с ума, и никто меня не остановит.

      Я рывком села в кровати. Протянула к ребенку руки.

      – Иди, – сказала я тихо, – иди ко мне.

      Мальчик вынул палец изо рта и улыбнулся мне. Сверху два зуба, и снизу тоже. Похож на зайца.

      По моим щекам текли потоки соленой, глупой воды.

      – Как тебя зовут? Федя?

      Младенчик молчал и улыбался.

      – Петя?.. я же помню…

      Мне показалось, он сейчас упадет. Я спустила ноги с кровати, чтобы, в случае чего, подхватить его на руки.

      – Не Петя?.. Леша…

      Мальчик завалился на бок, все-таки упал. Захныкал. Пополз к двери. Дверь спальни сама страшно распахнулась