АНТАРКТИДА. Владимир Валерьевич Попов

сутки через трое, затем, когда было сокращение, мне предложили работать палубным матросом на корабле, под названием – «Академик Шокальский», где я стоял вахты у стенки 44 причала, города Владивосток. Вахты длились по восемь часов, где я обязан смотреть, кто проходит на корабль. В свободное время мы красили борта и надстройки судна. Однажды стоя на вахте и читая большую книгу под названием – «Южная Америка», ко мне подошёл старпом и сказал:

      – Интересная книжка?

      – Конечно, интересная.

      – Ваня, хотел бы ты сходить с нами в Новую Зеландию?

      – Яя-я, конечно хотел бы, Сан Саныч?

      – Ну тогда делай загранпаспорт моряка и через три недели уходим на девять месяцев, за границу, будем с Новой Зеландии в Антарктику возить  туристов.

      Я был на седьмом небе. За две недели я уже имел новенький паспорт моряка, и, простившись со своей молодой жёнушкой, ушёл в рейс. Ходили мы в море под Новозеландским Флагом, где наш пароход брал туристов из сорока стран мира и совершал двухнедельные путешествия вокруг Новой Зеландии, по антарктическим островам, к Южному полюсу, до домика Джона Роса. Называлось это мероприятие: совместно национально антарктическая экспедиция. Нас было три штурманских матроса: Слава, Павел и я. Конечно, был у нас непосредственный начальник – Ильич, наш боцман. Сколько ему было лет, я не мог определить, но выглядел он бодрячком, лет на пятьдесят. Я стоял вахты с третьим помощником капитана Алексеем. С начала мы зашли в Южно-Корейский порт Пусан. Кораблю необходимо было переоборудоваться с научно-исследовательского судна в туристическое. За двое суток корейцы сделали невозможное. Таких трудолюбивых людей я встречал мало. Всё было в ковровых покрытиях, старое оборудование убрали, поставили огромные телевизоры. Сделали бар с научного центра, в общем, наш Академик Шокальский стал выглядеть как туристический лайнер. Два дня мы ходили по Техасу, это район в южнокорейском порту, здесь многие говорили на русском, даже корейцы. В бухте стояло около трёхсот кораблей и в основном российских. Вещей здесь было много, и они продавались с пятидесятипроцентной скидкой. Я купил здесь две кожаные куртки, телевизор, джинсы, жене кожаный плащ и ещё много всяких мелочей. Я ходил в новеньких белых кроссовках и джинсах и был очень счастливый, ведь в России всё было очень дорого и продавалось на чёрном рынке.

      Глава 2

          Целый месяц мы шли до Блаффа, это посёлок в Новой Зеландии. Там корабль опять ремонтировали. За месяц перехода мы навели косметику нашему Шокальскому, покрасили и привели его в надлежащий вид. Когда мы закончили переоборудовать наш "пароход" к нам привезли туристов, из сорока стран мира. В основном это люди обеспеченные, предприниматели, а также журналисты. По виду никто не отличался друг от друга. Все туристы одевались скромно, никто не выделялся. Иногда можно было увидеть на руке какой-нибудь бабули бриллиант с огромное состояние или фотоаппарат навороченный, что можно было понять кто перед тобой.  Говорят, на наш кораблик был даже конкурс. С русской командой в Антарктиду, наверно это круто. Так как я служил на флоте, то я передвигался по судну быстро, допустим, мог съехать по перилам за одну секунду и когда кто-нибудь из туристов это видел, то это приводило его в шок. Туристы меня уважали и называли по имени. После вахты я ходил на верхнюю палубу, где я повесил грушу резиновую, наполненную водой. Я с детства занимался боксом и поэтому любил бить по груше.  Однажды меня пригласили на день рождение к туристу Роберту, чтобы поиграть на гитаре. После этого выступления меня часто приглашали играть. Я подружился с японскими журналистами. И мы часто обменивались подарочками. Когда мы подходили к Антарктиде, то часто менялось давление из-за того, что теплый воздух сталкивался с антарктическим, и из-за этой конвергенции, в этой зоне зарождались тайфуны и циклоны. Мы целую неделю могли идти в шторме по десять баллов и плохой видимости. Самое страшное это ночь. Я стоял всегда на мостике и мне, как никому было это понятно. Представьте: темно, ты идёшь, строго рассекая волну перпендикулярно, иначе можно завалить судно на критический угол заката 57 градусов. На моей вахте однажды был крен в 53 градуса. Но это не главное, главное от перепадов давления болело сердце, и белели губы. Не возможно ни сидеть, ни лежать, ни спать, помогает одно – сто грамм или какой-нибудь укол от врача, но это было роскошью и не для простого матроса. Туристы могли пить в баре, а мы не могли позволить себе это дорогое удовольствие. Бутылка виски стоила порядка ста долларов. Моя зарплата в месяц составляла со всеми надбавками 300 – 310 долларов.  Я помню, как японцы мне подарили полбутылки коньяка. Я был спасён, а вот электромеханик, больной сердцем, дождавшись прихода в порт, улетел домой. Мы ходили в Антарктику летом, когда таят льды и полгода стояло солнце. Можете представить картину, что ночи нет вообще?! Солнце находится всегда немного сбоку, поэтому лучи просто скользят, не разогревая землю и льды. Всегда довольно прохладно, как поздней осенью. Айсберги, это чудо. Огромные как горы, красивые как города из скал, и величественные как гордые лебеди, и как миражи пугающие. Они всегда мне напоминали какую-нибудь удивительную картину. Но они и очень опасные. То что мы видим сверху над океаном одно, а то, что