Тонкая грань. Курьер 2. Том 2. Весеннее безумие. Ирина Никулина Имаджика

лепестками абрикосы. Смотрел на город, такой далекий и нереальный.

      Потом весна проходила, начиналось жаркое лето и дождливая осень и он забывал все эти тонкие ощущения. Но следующей весной, как только появлялось солнце, как только уходила холодная белая зима и зацветали деревья, снова шел в парк на эту самую скамейку и удивлялся тому, как может быть прекрасен мир. Стало жалко людей, спешащих влиться в круговерть, бегущих к остановкам и офисам.

      А потом он вспомнил о паразите сознания и понял, что так все и будет. Люди будут работать, чтобы выжить, будут выживать, чтобы работать, а потом придет старость и они встретят ее с мутным рассудком и уставшим телом. Болезни съедят их силу, а повседневные заботы станут смыслом жизни. А потом они тихо умрут и никому больше не будет до них дела. Мир рабов, мир безумцев, мир роботов, мир зомби. И он родился здесь, чтобы узнать о своем рабстве и всплакнуть о невозможности все изменить. Зачем?

      – Эй, проснись и пой!

      Людвиг появился из ниоткуда. Только что его не было и вот он стоит во всей красе, тонкий изящный джентльмен в длинном старинном плаще, в высоких сапогах и в широкополой шляпе. Не хватало только шпаги и белых перчаток.

      – Ты как появился? Я даже не заметил…

      – Ветром надуло. – Людвиг легким движением скинул лепестки со скамейки и сел рядом, загадочно улыбаясь и сверкая живыми глазами.

      Лев подумал, как он к нему относится и понял, что совершенно по-разному. Его чувства варьировались от лютой ненависти и страха до немого обожания. Он казался то всезнающим магом, то раздражал своей надменностью. И все-таки Лев склонялся к тому, что полюбил это странное, темное и возможно даже не человеческое существо. Полюбил за силу, за собранность, за знания, за смелость. Всего этого у Льва не было, а было только нудное нытье о том, как скучна его жизнь.

      – Я тебя люблю.

      – Знаю, это пройдет, Левушка. Я твой учитель, пусть не безупречный, но все же. Это чувство благодарного ученика к тому, кто по доброй воле дает ему знания.

      – Нет, не морочь мне голову. Ты не учитель, ты эгоистичный и жестокий потребитель. Моя любовь не связана с благодарностью. Это просто тепло, которым я с тобой делюсь.

      Людвиг рассмеялся и снял шляпу. Ветер раздул его волосы. Лев присмотрелся и вдруг увидел, как стар этот человек, или не человек, если угодно. Вокруг глаз у него была сеточка морщин, тонкие губы были сухие, а на шее были видны вены. Возможно, он живет здесь лет двести. Любовь возникала из ощущения, что Лев прикоснулся к чуду и Людвиг был частью этого чуда, так же, как он был частью Небоскреба.

      – Как там твой друг… Витенька?

      – Ты был прав, – мерзость. Я его выгнал.

      – А он так просто взял и ушел?

      – Я собирался вспороть ему пузо, так что пришлось уйти. Я видел, что это за тварь.

      Людвиг довольно улыбался, но смотрел вдаль на гладкое, как зеркало озеро. Там над водой ветер гонял лепестки и было это похоже на снег, только очень теплый. Потом он повернулся ко Льву и посмотрел прямо в глаза,