Не дразни меня. Ольга Сергеевна Рузанова

что ты хочешь от меня? Мы с ним не в тех отношениях, чтобы он шел мне на уступки. Я в полной жопе, ясно!

      – Ясно.

      – Поэтому на меня не рассчитывай, – отрезает он.

      – Я уже поняла. Сама разберусь.

      – И не высовывайся! – рявкает отец, – Не лезь на рожон, дура! Целее будешь!

      – Маме привет, – говорю я и скидываю вызов.

      Из глаз неконтролируемо бегут слезы, но, собрав все моральные силы, я держу себя в руках.

      Мне не довелось услышать ничего нового. Ничего. Он никогда не любил меня, а сейчас, когда под угрозой весь его немалый бизнес, я и вовсе выпала из сферы его интересов.

      Ленька прав. Мне нужно втираться в доверие к Литовскому. Убедить его отпускать в город и к родителям. Иначе я здесь состарюсь в компании суслика и шлюхастой горничной.

      Встаю с кровати, иду в ванную, чтобы умыть лицо и расчесать волосы, а затем, переодевшись в легкое домашнее платье, выхожу из комнаты.

      Я знаю, что он уже дома. Обменялись приветственными взглядами в окно, когда он приехал. Вот теперь только выманить бы его из их с Кариной комнаты.

      Останавливаюсь у двери и прислушиваюсь. Тихо, но иногда чудится то музыка, то смех. Будто кто-то короткие ролики в тик-токе листает.

      Ударяю костяшкой пальца два раза и принимаюсь ждать. Через полминуты дверь открывается, и я вижу вытянувшееся от удивления лицо горничной.

      – Мужа моего позови.

      – Адама?

      Клянусь, я нашла бы, что ей ответить на это, но я сюда не скандалить пришла.

      – Да.

      – Его здесь нет. Это не его комната.

      – А чья же?

      – Моя! – подкатывает густо накрашенные глаза.

      Ого!.. Вот как у Литовских обслуживающий персонал живет – в апартаментах рядом с хозяевами. Дернувшаяся между ребер мышца натягивает в груди невидимую струну. Непорядок.

      – Где же тогда комната… Адама?

      – Ты жена – тебе виднее! – издает смешок и тут же, испугавшись собственной дерзости, прикусывает язык.

      – Говори.

      – В том крыле, – указывает рукой влево, – первая спальня.

      Я давлю взглядом до тех пор, пока горничная не захлопывает дверь перед моим носом, и иду в указанном ею направлении. Не хочу, чтобы она видела, как подкашиваются мои колени от страха.

      Шагаю через холл мимо лестницы и подхожу к указанной комнате. Нервная дрожь пробивает плоть электрическими импульсами. Я отчаянная идиотка, но, вскинув руку, решительно стучу в дверь.

      Мне не отвечают, и тогда я повторяю.

      – Блядь!.. – доносится вдруг до меня несдержанное, – Открыто!

      Нажимаю ручку вниз и толкаю ее внутрь. Пыхнувшая на меня энергетика Лютого тут же обжигает кожу.

      – Можно тебя?..

      Он лежит на кровати поверх одеяла. На нем белые трусы и аура порока. В одной руке телефон, вторая лежит на выпуклых даже в состоянии покоя мышцах живота. Взгляд из-под тяжелых век ленивый, полусонный, но пробирает так, что мне хочется прикрыться ладонями, словно я голая перед ним.

      – Нельзя. Я же сказал, что не буду ебать тебя. Зря тратишь время.