Радимая Кошка. Анастасия Свистункова

ритмичные, настойчивые. Словно хлопки в ладоши. Женские стоны. Громкие, откровенные, почти визжащие.

      Я замерла.

      Жгучая, внезапная волна ревности обожгла меня, сдавила горло.

      Да у меня с ним ничего не было! Абсолютно ничего! Но, чёрт подери, почему тогда в груди всё так противно сжалось, будто кто-то пустил по мне нож?

      Ещё один шлепок. Ещё один стон.

      Кулаки сами сжались. Глаза щипало не от слёз – от злости.

      Я стукнула в дверь.

      Резко. Громко. Зло.

      Шум в кабинете прекратился.

      – Блядь, – услышала приглушённое рычание Грановского. Через пару секунд дверь распахнулась.

      Передо мной стоял сам Радимир.

      Без рубашки.

      С голым, идеально очерченным торсом, блестящим от пота. Загорелая кожа, мышцы, о которых мечтают все фитнес-тренеры, а на груди – голова Медузы Горгоны. Чёрт.

      Мне на секунду перехватило дыхание. Показалось, что весь воздух из лёгких выкачали в одну секунду.

      Но он тоже завис. Серебристые глаза с ноткой злости вдруг расширились от удивления. Оценил.

      А было, на что смотреть.

      Моё пальто порвано – рукав висит клочьями. Рубашка разодрана до пупка, оголяя кружевное бельё. Джинсы в грязи, волосы спутаны, губа разбита. От ужаса, злости, адреналина и унижения меня всю колотило.

      – Ты что, из фильмов про Апокалипсис сбежала? – хмыкнул он, медленно, с головы до ног осматривая мой вид.

      – Закрой рот, Грановский, – прошипела ему в ответ.

      – Что случилось? Почему не позвонила?

      – Я звонила тебе, – прошипела, чувствуя, как начинают гореть уши. Почему он до сих пор стоит передо мной полураздетый?!

      – А, точно, телефон сел.

      – Да ты что? А я думала, ты просто от постельной сцены не хотел отвлекаться!

      Он скривился, но ничего не ответил.

      – Секунду, – бросил он, прежде чем захлопнуть дверь перед моим носом.

      Я стиснула зубы, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу.

      Внутри раздались приглушённые голоса.

      – Вызови такси.

      Женский голос – шипящий, злой:

      – Сволочь.

      Я узнала этот голос. И ни сколько не удивилась.

      Дверь снова распахнулась, и Грановский вышел. На нём уже было пальто, наброшенное на голое тело, но рубашка осталась в руках.

      Я сглотнула, глядя на его тело. Чёрт. Какого хрена он такой красивый?!

      – Пошли, – его рука схватила меня за запястье.

      Я должна была отдёрнуться. Должна была сказать, что не пойду с ним. Должна была ударить его по этой проклятой идеальной груди.

      Но я подчинилась.

      Я шла рядом, ощущая тепло его ладони. Мы вышли на улицу, и, прежде чем он усадил меня в машину, я подняла голову.

      Там, в окне его кабинета, стояла она. Дина. Его помощница. Конечно, как же иначе. В расстёгнутой блузке, дорогом кружевном белье.

      Репейник, который липнет к своему шефу.

      Мерзкое, душащее чувство разлилось по моим венам.

      Я села в машину, он захлопнул за мной дверь, затем открыл багажник, достал аптечку и сунул её мне.

      – Салфетки в бардачке.

      Я не шевелилась

      Меня