Русский нижний брейк. Павел Шакин

блоссами. Его голубые глаза алчно сверкнули, Тарас Голубев (так его звали) самодовольно кувыркнулся и сел в позу лотоса.

      – Бери с желтой пломбой, – он кинул мне мешок, – свежак.

      – Благодарю.

      Я скрылся в туалете и перекачал нужный файл с испорченного блоссфельдия на свежий. Когда, вышел Киви спросил:

      – Будешь уштопываться?

      Я давно не ставил семечко. Не любил уштопков. Медлительные и болтливые, в рассеянном высокомерии они не раз сдавали себя и компанию. КГС смотрел на них сквозь пальцы, не считая интеллигенцию, к которой я по должности относился. Но Киви нужно умаслить.

      – Не откажусь, если предлагаешь.

      Тарас вставил в пистолет семя и сделал мне пункцию в сонную артерию, оставив на коже маленький прыщ.

      – На две недели, меньше нет, – улыбнулся он по-барски и стрельнул себе под язык.

      Затем мы съели по дольке лимона. Витамин С активизировал вещество – две недели без цитрусов, смородины и даже квашеной капусты. Я забрался на тахту, а Киви включил музыку. Томные романсы в миг разожгли его либидо, и тут же появились юные цыганки с вином. Они танцевали и целовались, а я смотрел на ковёр. Пётр Восьмой виновато и добродушно улыбался, подозрительно вибрируя усами в такт пульсации луковиц-куполов церквушек. На другом экране бабочки опыляли кактусы. Я вспомнил родителей, скупо прослезился и уснул.

      3

      За месяц до этого мне довелось побывать на приёме у князя Снукова. Пётр Тимофеич увлекался современной литературой и высоко ценил мое на этот счет содействие. Мне пришлось взять напрокат чёрный камзол, расшитый золотыми нитями, песочного цвета слегка зауженные книзу галифе и щёгольские бобровые унты. Я вызвал дорогой таксомотор, горько простившись с последней двадцаткой. В метро за такой наряд любой пролетарий засветил бы мне в морду.

      Приём состоялся в ДК «Ягайло» – самом дорогом и напыщенном в Тмутаракани месте. Вокруг парадного входа курили отборные усатые жандармы. Они почтительно кланялись гостям и глотали слюни при виде представительниц эскорта.

      – Безложкин! – меня окликнул наглый и громкий голос.

      Иван Тетраглебов, журналист сетевой газеты «Кристалл», надменно улыбался, выпуская облака пара из широких ноздрей. Запахло знакомой смесью степных трав и аниса. Карманный ингалятор – недешёвое удовольствие, однако этот боярский прихвостень и не такое позволить мог. А я за гроши ковырялся.

      – Главное – чтобы костюмчик сидел, – приблизившись, он игриво подёргал меня за рукав. Рыжие кудри светского шакала победоносно сияли в неоновых огнях вывески. Аккуратная бородка обрамляла ухоженное загорелое лицо. Тетраглебов умудрился втиснуть свой увесистый зад в белое трико с красными лампасами, мясистое туловище он разместил в голубом доломане с серебристой бахромой, на ногах красовались горчичного цвета сапожки.

      – Ты здесь как гость?

      Я нехотя кивнул.

      – И чего это старый князь так благоволит тебе, – Тетраглебов лукаво сощурился, – что за дела ведёте?

      – Мемуары писать собираемся, – это была наша легенда, – Пётр Тимофеич прожил