Жизнь и подвиги Александра Великого. Первая часть. Уоллис Бадж

предстает как мученик, а сам Александр становится христианским учителем, обладающим глубоким знанием ветхозаветной истории, и в конечном итоге описывается как святой, достойный получать откровения от Божественного Духа Всемогущего Бога и проповедовать христианское учение о Воскресении. Никогда еще языческий царь или светская история не были так тщательно преобразованы. По мере того, как различные восточные версии легендарной истории Александра становятся доступными для общего изучения, станет возможным отделить факты от вымысла, согласовать различия, а также классифицировать различные легенды и проследить их до их соответствующих источников.

      С момента публикации мной сирийской версии Псевдо-Каллисфена в 1889 году появились две важные работы по истории Александра, написанные профессором Нёльдеке и доктором Аусфельдом. В Beiträge zur Geschichte des Alexanderromans1 профессор Нёльдеке в своей характерной мастерской манере обсуждает греческую, сирийскую, еврейскую, персидскую и арабскую версии и умело показывает, как каждая из них связана с другими, и как возникли определенные вариации в повествовании. Ни один писатель до него не мог контролировать, благодаря знанию из первых рук, утверждения как арийских, так и семитских версий; его работа поэтому имеет уникальную ценность. Хотелось бы, чтобы он добавил к нашим обязательствам, опубликовав перевод армянской версии истории Александра! Следуя той же системе, доктор Аусфельд провел исчерпывающее исследование неподлинных частей древнейшего греческого традиционного изложения легенд об Александре2, и результаты, которые он получил из своего изучения греческих текстов, подтверждают выводы профессора Нёльдеке.

      Пока страницы этой книги проходили через печать, 4 июля 1894 года смерть унесла из нашей среды ветерана эфиопской науки профессора

      Доктора К. Ф. Августа Дилльмана, который время от времени во время подготовки моей работы с характерной добротой предоставлял мне преимущество своего уникального знания и суждения во всех вопросах, связанных с эфиопской литературой. Опубликованные работы этого замечательного человека, который был так же учён, как и велик, и так же скромен, как и учён, свидетельствуют о глубине и широте его учености и знаний, и никакое количество недостойной, придирчивой критики не умалит его всеобщей репутации или изменит факт, что каждый студент этого поколения обязан всем своим знанием эфиопского языка исключительно лексикографическим и грамматическим трудам Дилльмана.3

      Моя благодарность адресована маркизу Дафферину и Аве, K. P. и т.д., послу Её Величества Британской королевы в Париже; и сэру Томасу Х. Сандерсону, К. С. В., К. C. M. G., заместителю государственного секретаря; и сэру Э. Монду Томпсону, K. C. B., главному библиотекарю Британского музея; и г-ну Леопольду Делилю, генеральному администратору Национальной библиотеки, за их любезные услуги в получении для меня эфиопской рукописи,

1

См. Denkschriften der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften in Wien. Philosophisch-Historische Classe, Bd. XXXVIII. Вена, 1890.

2

См. Zur Kritik des Griechischen Alexanderromans. Untersuchungen über die unechten Teile der ältesten Überlieferung. Карлсруэ, 1894.

3

См. Baudissin’s August Dillmann, Лейпциг, 1895.