Аргумент весомей пули. Павел Корнев

препятствовать этому не стал, в голове билось одно и то же словечко: «дождался, дождался, дождался…» И я ухватил-таки кончик мысли, уточнил:

      – И долго мне пришлось ждать?

      Во рту пересохло, хоть и сглотнул, но и так слова неприятно продрали горло, вопрос прозвучал сдавленно, будто шею захлестнула петля. Только – плевать! Главное, что меня удостоили ответом.

      Шпик в штатском наморщил лоб и сказал:

      – Убитый покинул таверну за два часа до полуночи. – Он вопросительно посмотрел на Девясила. – Так?

      Наставник кивнул.

      – Выставили его около десяти, помню точно.

      Я с невероятным облегчением перевёл дух и прищёлкнул пальцами.

      – Алиби! – После расплылся в самодовольной улыбке. – У меня есть алиби! К этому времени я уже видел седьмой сон!

      Помощник мирового судьи покривил уголок рта.

      – И кто это может подтвердить? – Он тут же выставил перед собой ладонь, призывая меня к молчанию. – Предупреждаю сразу: словам сожительницы веры не будет.

      Я только фыркнул, уселся на свободный стул и закинул ногу на ногу.

      – А словам полудюжины черноводских морских пехотинцев? – поинтересовался у собравшихся, полюбовался их удивлёнными физиономиями и только тогда уже счёл нужным своё высказывание пояснить: – Я состою ночным лекарем в главной усадьбе, а её из-за приезда ревизора взяли под усиленную охрану. Караульным доподлинно известно, когда именно я вернулся в дом, они же подтвердят, что до самого утра я его не покидал. Ну а если кто-то возьмётся утверждать, будто я умудрился дважды незаметно проскользнуть мимо часовых – с превеликим удовольствием при этом поприсутствую.

      Комендант гарнизона выжидающе уставился на крючкотвора, тот лишь руками развёл. Тогда майор покрутил шеей и объявил перерыв. Шпику поручили опросить охрану главной усадьбы, наставника Девясила отпустили, а мне велели ждать в приёмной. Без присмотра не оставили, так что битый час я играл в гляделки с хмурым тайнознатцем, а дальше мой душевный подъём вновь сменился глубочайшим унынием и отчасти даже страхом: шпик вернулся не один, а в сопровождении поручика морских пехотинцев. Будто шепнул кто: «беда!»

      Зря с этим лощёным типом поцапался, как пить дать – отыграться попробует. Его людям ведь даже лжесвидетельствовать не придётся, достаточно будет просто позабыть, в какое именно время я вернулся в усадьбу. И тогда грош моему алиби цена!

      Совещание в кабинете коменданта гарнизона затянулось, пригласили меня туда лишь через полчаса, когда поручик уже отправился восвояси, что лишало всякого смысла попытку оспорить его слова. Я принялся подбирать дополнительные аргументы своей невиновности, но стоило лишь пройти в кабинет, как майор объявил:

      – В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, обвинение в убийстве снимается!

      Крючкотвор при этом имел вид столь кислый, словно не сигару в рот сунул, а дольку лимона. Ну а меня царапнула некая недосказанность, я даже уточнил:

      – Могу быть свободен?

      – Иди! – вроде