Ты же ведьма!. Надежда Мамаева

подал запрос в светлую академию, чтобы ему прислали целителя? – возмутилась я.

      – К слову, о Свете и Тьме: ты-то почему в облике темной тут сидишь? – ухмыльнулась белка.

      – Долгая история. – Я махнула рукой. – Давай сначала ты: что это еще за арх с землями, которые на всех картах империи отмечены как владения светлых?

      – Может, на картах твоей империи они и отмечены как владения светлых, – передразнила рыжая, – но поверь мне, что эти верховые топи темные считают вполне своими.

      Она таки цапнула самый пузатый и жирный орех.

      – Не стоит, – предупредила я.

      Но было поздно. Послышался скрежет металла о камень. Мне показалось, что посыпались искры. А потом я поняла: нет, не показалось. Потому что из пасти Эйты сверкнуло еще раз. Следом раздался звук праздничной трапезы дикого дракона – тот самый момент, когда ящер жрет рыцаря в полном доспехе.

      Белка задумчиво похрумкала, а потом внезапно скривилась и выплюнула все на стол.

      – Ты что ж меня не предупредила, что они прогорклые? – возмущенно завопила она, отфыркиваясь и пытаясь очистить язык передними лапами.

      – То есть то, что они по мягкости как наковальня, тебя не смутило? Кстати, я предупредила, – невозмутимо возразила я.

      – Ты просто сказала «не стоит»… – буркнула Эйта. – А надо было… – Она резко развела лапы в стороны, словно пыталась разорвать ткань мироздания и выпустить демонов из Мрака. И яростно заверещала: – Не стоит!!!

      – Буду знать. – Я отхлебнула сбитня, который уже начал остывать.

      В зал выглянула хозяйка трактира.

      – Госпожа ведьма, вы меня звали? – спросила она. – А то я была в подполе и что-то услышала.

      – Нет. – Я замотала головой. – Я тут сама с собой беседую.

      – А-а-а… – тоном «я ничего не поняла, но сделаю вид, что в курсе» протянула хозяйка трактира. Она была тугой на ухо и крепкой на луженую глотку: ее крик с площади был порою слышен на окраине Хеллвиля. – Значит, показалось. Вы, если че, зовите. Только погромче.

      Едва госпожа Брас ушла, как белка сердито прошипела, тыча лапой в сторону миски с орехами:

      – Слушай, она ими что, клиентов травит, а потом обчищает их карманы? Или заряжает ими пращу? Или просто эта бабища в сговоре с цирюльником? Клиенты ломают у нее зубы и идут выдирать их прямиком к нему. Нет, мне просто интересно!

      – Ни первое, ни второе, ни третье, – усмехнулась я. И протянула, копируя тон хозяйки трактира: – Это кам-мер-цу-я!

      Даже палец, как госпожа Брас, вверх подняла.

      Глядя в изумленные глаза рыжей, которая впервые за свою долгую жизнь столкнулась с таким видом привлечения клиентов, я пояснила, что орехи, по заверениям старожилов, стояли здесь годами. И завсегдатаи их никогда не трогали.

      Я как-то спросила у госпожи Брас: зачем это? Она ответила: для антуражу и кам-мер-цу-и. Дескать, зайдет путник… А тут и столы чистые, и пол отскобленный, и тепло, и даже вон на столе дармовые орешки стоят. Заходи и бери. Только если насыпать вкусные и хрустящие – в миске они скоро закончатся.