Просроченная клевета. Валерия Василевская

Владимир Павлович и о своих скромных радостях. В вопросах личной жизни он оставлял за собой те же права, которые предоставил супруге.

      Само собой разумеется, со стороны наша «семейная жизнь» должна выглядеть благопристойно. Спать мы отныне будем в разных спальнях, появление внебрачных отпрысков не одобряется.

      Еще несколько абзацев обязывали обе стороны придерживаться единой системы воспитания детей и однотипного жизненного уклада, ссор из избы не выносить, вырабатывать общее мнение по спорным вопросам в результате мирных переговоров, и прочее в том же духе.

      Каждый пункт мне давался с трудом. Краснея перед вдовцом покойной сестры, вынужденным по долгу службы принимать участие в наших семейных дрязгах, я по нескольку раз перечитывала строчки, пытаясь понять: что хочет сказать Владимир на самом деле? Получалась несуразица.

      – Игорь, Владимир Павлович читал это?

      – Он сам пункты продиктовал, я всего лишь смягчил обороты речи. Под каждой страницей стоит его подпись.

      Да, конечно. Как же сразу я не разглядела? Может, что-то еще не вижу? Может, смысла не догоняю? Как можно отказаться от наших дней и ночей? Как можно предать нашу любовь ради какой-то придуманной «личной жизни»? А может быть… не придуманной? От страшной догадки в груди закололо.

      – Игорь, ради кого он это делает?

      – Ради детей, это очевидно.

      – Нет, не очевидно. У него есть другая женщина?

      Игорь даже остановился посреди комнаты (он Машеньку по коврику водил, учил ступать ножками). Поднял дочурку на руки, сел рядом:

      – Клава, я ничего об этом не знаю, Владимир со мной не откровенен. Однако, создается впечатление… что у тебя есть кто-то?

      – И каким образом оно у тебя создается? Ты меня с кем-то видишь? Разговоры мои подслушиваешь?

      – Нет, конечно. Со слов Владимира Павловича так получается. Вроде, он не считает нужным ущемлять твою личную свободу, но намерен во что бы то ни стало сохранить детям мать. Потому и решился на это шаг. Подпиши, Клава. Многие твои подружки сочли бы за счастье положить в банковскую ячейку такую бумагу.

      – Мерзость какая! Ничего я подписывать не буду, так и передай своему боссу!

      Собрала листы в кучу, скомкала, бросила в урну. Подумала, вынула, расправила, написала поперек каждого: «Мерзость» и ушла к себе пить пустырник.

      Глава 2, где Клавдия узнает о себе что-то странное, а о Владимире – страшное

      Не хотелось звонить Рике Волчик, но что поделать?, пришлось. Эта субтильная дамочка знает все обо всех досконально. Уникальная сплетница: редко врет, ситуацию просматривает насквозь, во всех тайных связях и разворотах. Может, и на мою проблему глаза мне откроет? Я сама ни на что не способна, проблемы в своей семье разглядела всего час назад.

      До коттеджа Рики пройтись по улице метров триста. Но заглянуть на полчасика не получится – подруга обидится. А беседовать с ней часами – обижусь сама. В особенно крупных порциях беспардонная Рика хватает за горло хлеще незрелой хурмы.

      – Рика,