передавали их клиентам. Содержимым я не интересовалась, однако подозревала, что помогаю наркоторговцам, киллерам и прочим типам вне закона. Еженощное общение с сородичами помогло преодолеть языковой барьер – к первой годовщине пребывания в стране уже вовсю ругалась с взрослыми опытными кровопийцами. На английском говорила чуть реже, однако со временем «прокачала» и его. Русский, разумеется, не забыла – художественная литература, научные статьи, некоторые учебники. Спать выходило лишь иногда, зато деградации удалось избежать. Спустя девять или десять месяцев упорного труда меня привели в филиал ведомства, занимающегося проблемами «шуази», сфотографировали, выдали два бланка и рассказали, что именно туда вписать. Имя менять не стала – сократила «Марию» до «Мари», и всё, а вот фамилию выбрала новую. Как будет по-французски «стриж», не вспомнила – на ум пришло только «hirondelle», «ласточка». Делать нечего – нацарапала на листке короткое «Hiron». Волосы для идентификации взяли у какого-то новообращённого, и через десять дней мне торжественно вручили удостоверение беженки, позволяющее свободно передвигаться по стране, работать и снимать жильё. Одновременно я получила карту для выдачи крови (до этого приходилось ловить диких кроликов и прочих грызунов). Тепло распрощавшись с «мальчиками», упорхнула в другой город, оттуда в третий… Восемнадцать мне уже исполнилось, но от одной мысли о холодных серо-бежевых московских улицах, учёбе, а потом и работе в четырёх стенах сводило скулы. Заткнув совесть, я разрешила себе погулять ещё год-другой. Старость и болезни мне не грозят, в наследство можно вступить до двадцати одного, а второго шанса исколесить Францию вдоль и поперёк у меня, скорее всего, не будет. Решение было принято, я поработала месяц в ресторане, насобирала чаевых благодаря смазливой мордашке и понеслась дальше. Ночные автобусы, хостелы, вкусный провинциальный воздух, вольный ветер… Север, юг, запад, восток – отметиться удалось везде. Всё было прекрасно, пока год назад мной не заинтересовались власть имущие…
– Мари, ты слышишь? – очнувшись, я придала лицу осмысленное выражение. – Мне пора идти – уже десятый час. Завтра в семь тебя сменит Амели. Напомни ей о кружках – их нужно хорошенько вымыть.
– Если хотите, могу сделать это сама. Нет? Ну, вам виднее. Доброй ночи, – хозяйка прошла мимо меня, свернула во второй коридор, ведущий к чёрному ходу, там, судя по звуку, стянула с вешалки пальто, отодвинула засов и удалилась, скрипнув петлями. Я закрыла за ней дверь, забрала свою куртку и кинула под стойку. Так делать нельзя, но мне гораздо спокойнее, когда все вещи под рукой. До двенадцати успела обслужить десяток клиентов, а потом в кафе заглянула группа из шести человек. Одна из вошедших заняла дальний столик, остальные расположились ближе к стойке. Пахло от них молодостью, неплохим вином и дымом от камина – видимо, побывали у кого-то в гостях, но разойтись после визита не смогли и решили ещё немного поболтать в тепле. К прилавку шагнул ладный паренёк
